– Спасибо, что выполнил самое заветное желание старой женщины, – сказала она, обняв ладонями лицо Аласдера. Потом обняла Изабел, и у обеих женщин на глаза навернулись слезы. Но Патриция взяла себя в руки и улыбнулась: – Счастье – это привычка. Постарайся ее приобрести. – Даже сейчас Патриция не удержалась от того, чтобы дать совет.

Аласдер зафрахтовал торговое судно, которое должно было сопровождать их в Гилмур. Рядом с его кораблем «Молли Браун» была похожа на неуклюжую коричневую утку, но, проигрывая в скорости, она могла вместить гораздо больше грузов.

Сейчас торговое судно начинало походить на ковчег. Изабел, наблюдавшая за погрузкой, видела, как оно заполняется коровами, овцами, курами и другой живностью из Брэндидж-Холла. Часть зерна и провизию, не поместившуюся в трюме «Молли Браун», погрузили в трюм «Стойкого».

На «Стойком», по просьбе Аласдера, собралась вся команда. Матросы стояли шеренгой и внимательно слушали, что им говорит их капитан.

– Однажды мой отец, стоя на палубе корабля, обратился к мужчинам и женщинам Гилмура. Он предложил им независимость, но ценой лишений. Вы все потомки тех мужчин и женщин, так же как я. Выбор, который сейчас предлагаю вам я, другой, возможно, он более трудный. У нас у всех есть два дома. Один – где мы выросли, другой – дом наших предков. Я возвращаюсь в Шотландию, чтобы там поселиться.

Слова Аласдера были встречены молчанием. Первым заговорил Дэниел.

– Вы собираетесь там жить, капитан? – спросил первый помощник, видимо, не поверив своим ушам.

– Да.

Аласдер внимательно оглядел свою команду. Лица матросов выражали беспокойство, раздражение, даже недоумение. Макреи не были запуганы или покорены, как кое-кто в Шотландии и почти все – в Фернли. Лидером этих гордых людей, подумала Изабел, может быть только такой человек, как Аласдер, которого уважали и которым восхищались.

– Я намерен восстановить Гилмур, – сказал Аласдер.

Он стоял, немного раздвинув ноги и заложив руки за спину. Изабел часто видела эту позу, особенно когда он командовал своими людьми. Или когда его захлестывали эмоции.

– Если среди вас найдутся те, кто не захочет поселиться в Гилмуре, я оплачу вам дорогу домой. Вы сможете добраться до Новой Шотландии на «Молли Браун».

– Значит ли это, что Макреи возвращаются в Шотландию? – спросил чей-то голос. Изабел не узнала говорящего, но судя по тому, как все оживились, он выразил то, что интересовало всю команду.

– Да, все, кто пожелает. Если вы хотите привезти своих жен и детей, Гилмур будет рад принять всех.

Все вдруг заговорили разом. Потом они стали по очереди подходить к Аласдеру. Каждому он пожимал руку и, узнав об их решении, либо понимающе кивал, либо улыбался.

Изабел удивило, как быстро эти люди принимали решение. Она была уверена, что большинство захотят остаться в Новой Шотландии. Сколько же их вернется в Гилмур в поддержку Аласдера?

Аласдер обернулся, посмотрел на нее, и его взгляд потеплел. Он кивнул и, видимо, хотел что-то сказать, но его окликнули, и он лишь улыбнулся.

Изабел прошла вдоль перил, стараясь не мешать матросам, которые готовили «Стойкого» к отплытию. Она не стала уходить в каюту, а прошла на корму, в свой уголок, откуда можно было наблюдать за тем, что происходит в порту и где она могла подождать Аласдера.

К удивлению Изабел, ее стол был прибран. Мрамор был прикрыт куском промасленной парусины, инструменты аккуратно сложены в кожаный футляр. Она сразу поняла, чья это работа. Аласдер постоянно проявлял к ней внимание в мелочах – приносил, например, утром чай или оставлял на подушке свежесрезанный цветок. Он все еще настаивал на том, чтобы каждый день осматривать ее ушибы. Впрочем, эта его добровольная обязанность, как правило, затем приводила к более приятном занятию.

Изабел села за стол и откинула парусину.

Неожиданно что-то мягкое коснулось ее ноги. Она посмотрела под стол и увидела корабельную кошку, которая, взглянув на Изабел, громко замурлыкала.

– Генриетта довольна, – произнес голос за спиной Изабел. Она обернулась и увидела Дэниела с тюком на плече. – Она сегодня с утра в игривом настроении, а это знак того, что плавание будет удачным.

Изабел улыбнулась. Еще ни разу она не слышала от первого помощника такого количества слов.

– Я хотел попрощаться с вами, хозяйка. Я пока остаюсь, так как мне поручено найти и привезти каменщиков и строительный раствор. А еще я должен отыскать какую-то рисовую муку, – добавил он, недоуменно пожимая плечами.

– Рисовую муку?

– Да. Оказывается, есть такой старинный китайский трюк. Если добавлять этот рис в раствор, кирпичная кладка становится более прочной, а капитан полон решимости не допустить разрушения Гилмура.

Изабел и первый помощник были не так хорошо знакомы, чтобы обнять друг друга, но Изабел протянула ему руку, которую Дэниел, как ей показалось, немного поколебавшись, пожал. Может быть, на этот счет тоже существовало какое-то суеверие?

– Будем с нетерпением ждать вас в Гилмуре, – сказала она.

– Я здесь не слишком задержусь, хозяйка. Я прослежу за тем, чтобы капитан этой плавучей развалины благополучно довел ее до Шотландии, – сказал он, имея в виду еще одно торговое судно, пришвартованное рядом с «Молли Браун». – А дома меня ждут жена и ребенок, и они наверняка по мне соскучились.

– Может быть, они захотят переехать в Шотландию?

Дэниел пожал плечами:

– Сомневаюсь, хозяйка. Моя жена близка со своей матерью, а Энни вряд ли захочет вернуться в Шотландию.

– Тогда счастливого вам пути, – искренне пожелала Изабел.

Он кивнул и, поправив на плече тюк, ушел. Генриетта, задрав хвост, побежала за ним.

* * *

– Я получила наследство, – сказала его квартирная хозяйка. Дрожащими руками она поднесла бумагу к окну, чтобы получше ее рассмотреть.

Фергус оторвался от своей работы. Он делал новую задвижку взамен прежней, которой запирали парадную дверь.

Вдова Маккинси была миловидной, начинающей седеть женщиной, душевной и заботливой. Время от времени у нее появлялось такое ощущение, что она может на что-то надеяться. Правда, когда она как-нибудь по-другому причесывалась или смотрела на Фергуса особенно теплым взглядом, он старался не попадаться ей на глаза. И тогда она снова начинала обращаться с ним, как с остальными квартирантами.

В каком-то смысле он был для нее скорее братом, чем квартирантом. Со временем обе ее девочки стали относиться к нему как к родному дяде, и Фергус знал, что они считают его членом своей семьи.

– Какое наследство, Сюзанна? – спросил он больше из вежливости, чем на самом деле интересуясь ответом.

– Я получила наследство, Фергус. – Вдова протянула ему письмо и заплакала.

Фергус отложил промасленную тряпку и взял письмо. Буквы были неровные, но суть была понятна. Тетка Сюзанны Маккинси скончалась, оставив ей в наследство порядочную сумму и дом недалеко от Инвернесса.