— Глянь-ко, броней не носят! — в полголоса сказал Шыку Зугур: — А оружие странное какое — дубинки с камнями острыми вместо шипов, а мечи-то из злата, или глаза мне врут?

— Не врут, вещун хренов! — зло процедил Шык, оглядывая замерших в десятке шагов смуглокожих: — Видать, злато у них — все одно, что медь у нас, много его тут. Думаю, биться нам придется… Луня, за Руной приглядывай, а ты, девка, с луком промеж нас встань, пулять будешь во всякого, не жалея, поняла?

Руна кивнула:

— Поняла, дядько Шык. А может, говорить с ними можно? Может, не будут они на нас нападать?

— Береженного… — начал было Луня, но договорить не успел — стоящий в стороне от остальных человек в самом пышном и ярком перьевом наряде поднял высоко вверх кривой утолщенный златой клинок и вдруг пронзительным и тонким голосом завопил:

— Ка-а-а-я-ть-и-н-н-к-у!!!

И тут же все окружившие путников люди, дико заорав, бросились вперед, размахивая оружием! Зугур зарычал, размахивая секирой, Луня, выставив перед собой меч и кинжал, принял на клинок одного, рубал с оттяжкой по незащищенной голове второго, еле успел увернуться от свистнувшей совсем рядо дубинки, яростно врубился в сплошное месиво из раскрашенных темных рук, ног, голов…

За своей спиной Луня пару раз слышал теньканье тетивы — хорошо, значит Руна тут, цела, значит. Зугур ревел, словно горный медведь в берлоге, и грозный его рык перекрывал пронзительное верещание врагов. «Сейчас Шык вдарит чем-нибудь чародейским по этим пернатым людям-птицам, и выдюжим мы…», — подумал Луня, но тут в его правую руку, держащую меч, вцепилось сразу несколько врагов, и он еле-еле сумел отбиться кинжалом, отступив на два шага назад.

Наконец над местом битвы грохнуло — Шык пустил в ход чары. Запахло паленым, смуглокожие отпрянули, сбились в кучу и вдруг, повинуясь визгливым приказам своего вожака, бросили бежать, исчезая все за той же большой бурой скалой.

— Ага! Сыгыргын всех ваших матерей тристо тридцать три раза!! радостно заорал Зугур, но его перебил волхв:

— Лунька, Руна где?!

Луня обернулся, и у него потемнело в глазах — на том месте, где только что стояла его жена, никого не было…

— Ну чего, волхв? Есть тут колдовство какое, али нет? — спросил Зугур, пробираясь по низкому и пыльном каменному ходу, что вел в самое сердце Бурой горы.

Шык, пыхтящий сзади, прохрипел:

— Пока не чую ничего. Там, впереди, есть что-то, а тут — камень и камень. И пыль еще, язви ее, заразу.

— Я вот чего не пойму. — Зугур обернулся к Шыку, стряхнул красноватую мелкую порошу с головы: — Поганцы эти пернатые, когда в нору Руну уволакивали, чего ж они дозор, заставу или засаду не поставили? Совсем тупые, э?

— Можа и тупые, да только мыслю я — не спроста это. — отозвался Шык: Надеются они на что-то, крепко надеются. Надо бы Луньку остеречь, а то прет он дуром, голову сломя, кабы не впоролся в дерьмо какое…

Луня и в самом деле ломился по подземному проходу впереди всех и не думал о себе — Руну, его Руну уволокли в свое подземное укрывище какие-то уродливые птицелюди! «Только бы догнать, только бы настичь, только бы Руна жива была и невредима!», — как заклинание повторял ученик волхва, и не было в его голове других мыслей.

Там, наверху, после битвы, а вернее, после побоища, в котором смуглокожие потеряли двенадцать человек, но зато сумели пленить Руну, Луня едва не лишился разума от горя. Зугур, быстро облазив все вокруг, нашел за скалой неприметную расщелину, которая оказалась началом подгорного прохода. Туда и уволокли пленницу пернатые, и отрядники, не раздумывая, бросились в погоню.

— Луня, погоди маленько! — негромко сказал ушедшему далеко вперед ученику волхв.

— Не, дяденька! — глухо отозвался тот из-за поворота: — Без Руны нету мне жизни! Правильно говорил ты там, у Корчей — не на гулянку идем, не надо брать с обой девку. Зря ослушался я тебя… Если случиться с ней чего, если не отобью я ее у хозяев здешних — сам на меч брошусь!

— Луня, ты постой, а то я не догоню тебя никак. — вступил в разговор Зугур: — Тут ловушки всякие быть могут, пернатые-то, подлюки, охрану не поставили, значит, другое что-то их подземельное убежище охраняет. Тут нахрапом нельзя!

И только вагас произнес эти слова, как впереди послышался грохот, гора затряслась, сверху посыпалась пыль, песок, полетели мелкие камешки, и отчаянно закричал Луня.

Он вылетел навстречу Зугуру и Шыку с расширенными от ужаса глазами, и задыхаясь, прохрипел:

— Рухнул свод-то! Нет прохода дале! Все, потерял я Руну, совсем потерял! А-а!!

* * *

Шык засветил чародейный огонек, и путники в полумраке сидели на бурых обломках у сплошной стены камня, перекрывшей проход. Луня плакал, уткнувшись носом в рукав, Зугур молча точил секиру — в ратовище с пернатыми он срубил весьмерых, и теперь приводил оружие в порядок.

Шык же, приникнув всем телом к каменной стене, напряженно вслушивался, вживался в камень, словно пытался стать его частью, изнутри глянуть на все подгорные ходы-выходы.

Так продолжалось долго, очень долго. Зугур доточил свое оружие, взялся за оружие Луни. Вдруг волхв отскочил от бурых камней и крикнул, воздев десницу:

— Камень-твердь, скала-гора! Шык-волхв к тебе взывает, заветным словом заклинает! Песком-прахом разойдись, рассохнись, развейся! Открой проход, нам на ход, мы пройдем, и проход замкнем!

Зашуршало, заскреблось вокруг, Луня с надеждой вскинул голову — и его заплаканное лицо вдруг озарила улыбка. Бурый камень начал оседать, странно потек, словно бы зимний снег у огня, и вскоре лишь завалы бурого мелкого песка преграждали путникам дорогу.

— Вперед! — кринул Луня, выхватил у Зугура свой недоточенный Красный меч и полез через песчаные кучи. Вагас вскочил, шагнул было следом, но обернулся к устало присевшему на камень волхву:

— Чего такое?

Шык вяло махнул рукой:

— Ты иди, за Лунькой пригляди. Притомился я малость — больно уж чары, что творить пришлось, сильны да могучи, отдохнуть мне надо. Я тут… тут вас подожду…

Зугур кивнул и двинулся следом за Луней.

Шли они долго. Преодолев завал, по мановению руки Шыка превратившийся в кучи песка, Луня и Зугур изрядно намозолили ноги по кривым и извилистым норам, пока не оказались в небольшой и круглой пещере с множеством выходов. Из одного из них на побратимов бросились трое стражников, но Зугур даже не успел поднять секиру — Луня берским топориком разбил голову одному, кинжалом заколол второго, а третьего, бросившегося на утек, свалил мечом, догнав и ударив в спину.

— Нам, однако, в тот проход, что стерегли эти… — Зугур пнул ногой мертвое тело. Луня молча кивнул, вытер оружие о перья плащей убитых и они двинулись дальше.