– А зачем? – спросила Рейчел.

– Ой, да ладно вам, Рейчел, не стройте из себя святую простоту. Ради денег, разумеется. Этот брак объединил состояния трех семей, надежно заперев все деньги на замок.

– Кого это заперли на замок? Уж не тебя ли наконец, Олли? – спросил Ник, вместе с Астрид подходя к столику.

– Мне-то пока ничего пришить не смогли, Николас, – парировал Оливер, потом повернулся к Астрид, и глаза его расширились. – Святая Мария, мать Тильды Суинтон, посмотрите на эти серьги! Где ты их взяла?

– У Стивена Чиа… они от ВБХ, – сказала Астрид, понимая, что Оливер захочет узнать имя дизайнера.

– Ясен пень! Только Брюс мог придумать что-то подобное. Они стоят минимум полмиллиона долларов. Я бы не подумал, что это твой стиль, но серьги смотрятся на тебе просто отпадно. Хм… Ты не перестаешь удивлять меня.

– Я стараюсь, Олли.

Рейчел уставилась с любопытством на серьги. Оливер правда сказал про полмиллиона?

– Как там Кассиан?

– Ну, сначала он сопротивлялся, но теперь проспит до рассвета.

– А где твой муженек, Астрид? Мистер Томный Взгляд? – спросил Оливер.

– Майкл задерживается на работе.

– Какая жалость. Компания выжимает из него все соки, да? Мне кажется, я уже лет сто не видел Майкла. Прошу, не принимай на свой счет. Хотя готов поклясться, недавно я видел его в Гонконге, он шел по Уиндхем-стрит с маленьким мальчиком. Я сначала решил, что это Майкл и Кассиан, но потом мальчик обернулся, и оказалось, он совсем не такой симпатяшка, как Кассиан. И я понял, что это обман зрения.

– Очевидно, – очень спокойно ответила Астрид. Она буквально ощущала, как ей только что дали под дых. – А когда ты был в Гонконге, Олли? – спросила она, лихорадочно подсчитывая в уме, совпадает ли поездка Оливера в Гонконг с «командировкой» Майкла.

– На прошлой неделе. Из-за работы весь этот месяц мотаюсь между Гонконгом, Шанхаем и Пекином.

Астрид задумалась. Майкл был тогда в Шэньчжэне. Он мог сесть на поезд и с легкостью доехать до Гонконга.

– Оливер – эксперт по азиатскому искусству и антиквариату для лондонского аукционного дома «Кристис», – объяснил Ник, повернувшись к Рейчел.

– Да, вот только теперь не слишком эффективно базироваться в Лондоне. Азиатский рынок произведений искусства просто раскалился.

– Я слышал, что все новоиспеченные китайские миллионеры пытаются сейчас заполучить Уорхола, – заметил Ник.

– Ну да, конечно, вокруг полно подражателей коллекционера Саатчи, но я чаще имею дело с теми, кто пытается выкупить предметы старины у европейских и американских коллекционеров. Или, как любят говорить, вещи, украденные заморскими дьяволами, – сказал Оливер.

– А они правда были украдены?

– Похищены, вывезены контрабандой, проданы обывателями – какая разница? Хотят китайцы признавать сей факт или нет, но бо́льшую часть прошлого века истинные ценители китайского искусства находились за границей, именно так многие экспонаты музейного качества оказались в Европе и Америке. Спрос был там. Богатые китайцы не очень ценили то, чем владели. За исключением нескольких семей, никто не удосужился собрать китайское искусство и древние артефакты, в любом случае это было бессистемно. Все хотели быть современными и утонченными, что означало подражание европейцам. И даже в этом доме, вероятно, куда больше образцов французского ар-деко, чем китайского искусства. Слава богу, есть несколько невероятных произведений самого Рульмана, но если подумать, Ник, жаль, что твой прадед сходил с ума по ар-деко, когда мог бы собрать все императорские сокровища Китая.

– Вы имеете в виду антиквариат, который был в Запретном городе? – уточнила Рейчел.

– Именно! Знаете ли вы, что в тысяча девятьсот тринадцатом году императорская семья Китая действительно намеревалась продать всю свою коллекцию банкиру Дж. П. Моргану? – сказал Оливер.

– Быть того не может! – Рейчел не поверила своим ушам.

– А это правда. Императорский двор переживал такие тяжелые времена, что готов был продать всю коллекцию за четыре миллиона. Все бесценные сокровища, собранные за пять веков! Это довольно сенсационная история: Морган получил телеграмму с предложением о продаже, но через несколько дней скончался. Не иначе как Провидение помешало самым ценным сокровищам Китая оказаться в Большом Яблоке.

– Только представь, если бы это случилось! – Ник потряс головой.

– О да! Это было бы потерей куда большей, чем мраморы Элгина, переданные в Британский музей. Но к счастью, ситуация изменилась. Богачи материкового Китая в конечном счете заинтересованы в выкупе собственного наследия и хотят только все самое лучшее, – сказал Оливер. – Кстати, вспомнил! Астрид, ты все еще ищешь хуанхуали? Я ведь знаю, что на следующей неделе в Гонконге на аукцион выставят замечательный столик с наборной столешницей времен династии Хань. – Он посмотрел на Астрид, но увидел, что та сидит с отсутствующим видом. – Земля вызывает Астрид! Прием!

– Ой, прости… отвлеклась на минутку, – пробормотала Астрид, внезапно занервничав. – Ты говорил что-то про Гонконг?

Сингапур

Вай Мун и Нина Го развалились на темно-синих кожаных креслах в кинозале на своей вилле, жуя соленые дынные семечки за просмотром корейской мыльной оперы, когда в комнату ворвалась Пейк Лин.

– Выключите звук! Выключите! – потребовала она.

– Что случилось? – встревожилась Нина.

– Вы не поверите, откуда я сейчас приехала!

– Откуда? – буркнул Вай Мун, испытывая легкое раздражение: дочка помешала смотреть любимый сериал на самом интересном месте.

– Из дома бабушки Николаса Янга!

– И что?

– Вы бы видели размеры ее дома!

– Большой? – спросил Вай Мун на южноминьском.

– Большой – это мягко сказано. Громадный. Но вы бы видели территорию! Вы знали, что рядом с Ботаническим садом есть огромный земельный участок в частной собственности?

– Рядом с Ботаническим садом?

– Да, чуть в стороне от Галлоп-роуд. На улице, названия которой я никогда не слышала: Тайерсаль-авеню.

– Около старых деревянных домов? – уточнила Нина.

– Да, но это не один из колониальных домов. Архитектура очень необычная, в восточном стиле, а сады просто что-то с чем-то, около пятидесяти акров или больше.

– Чепуха, лах! – воскликнул Вай Мун.

– Папа, я тебе говорю, поместье просто огромное. Напоминает Истану. Одна только подъездная дорожка тянется несколько миль.

– Да быть того не может. Ну два акра, ну три, я бы еще поверил, но пятьдесят? Это невозможно!

– Минимум пятьдесят, а то и больше. Мне казалось, я сплю. Как будто я в какой-то другой стране.