Евразийская мысль — будущее России. По опросам ВЦИОМ, которые я часто цитирую, 71 % россиян считают Россию самостоятельной евразийско-православной цивилизацией. Путин — лидер народный. Он не может не учитывать такой выбор россиян. Ему досталось тяжелое наследство, малоадекватные для исполнения возложенной на него исторической миссии кадры. Но все это преодолимо. Лидер России — Евразии не может не быть евразийцем. Это геополитическая аксиома.

В течение всего своего первого правления Президент Путин отчаянно и настойчиво намекал на ту повестку дня, которую он собирается предложить нации. Многим хотелось бы, чтобы он выражался яснее, отчетливей, конкретнее. Но мало ли кому чего хочется. Стиль Путина таков, каков он есть: он «дает понять» и оставляет обширное поле для интерпретации. Но постепенно, кажется, все встало на свои места. Загадочный Путин молчаливо и скорее нахмуренным и веселым одновременно видом, нежели человеческими словами, дал нам наконец-то понять: его программа правления обозначается одним простым словом — «консерватизм».

Все облегченно вздохнули: наконец-то наступила ясность, Президент расшифровал свой план. Любопытно, что и на сей раз Путин остался верен себе: сам он слова «консерватизм» не произносил. Оно постепенно считалось само собой: как с помощью сурдопереводов во время терактов на Дубровке умельцы считывали реплики премьера Касьянова, боявшегося штурма, так политтехнологи и специалисты по контент-анализу расшифровали невидимое шевеление насмешливо-корректных губ Президента. Но всем как-то сразу стало понятно и дорого это слово — «консерватизм».

Итак, Путин правил все эти годы в духе «консервативной программы» и явно намеревается продолжать так и на следующем президентском цикле. Скорее всего в русле консерватизма будет решаться и тема дальнейших политических реформ.

Определенности стало больше, но Путин изменил бы себе, если бы раскрыл карты до конца. Теперь полем загадки стало само понятие «консерватизм». Что, собственно, под этим следует понимать? Ответ на вопрос «кто он, мистер Путин?» мы получили — «Мистер Путин — консерватор». Но теперь насущным становится другой вопрос: «What does «conservatism» mean in modern Russia?»[20]Этот вопрос политики, политологи и следящее за развитием бытия избранное население будут решать как в предвыборный период, так и после него.

Путину же будут доставлять сущее удовольствие инициативы по трактовке этого понятия. Чем более запутанными и невнятными они окажутся, чем больше наплывов и контрадикций случится в смысловых полях, чем больше идиотских полемик и самоуверенных маразматических заявлений теледикторов и аналитиков он услышит на тему «консерватизма», тем больше он будет потирать руки. Кажется, Путин входит во вкус. Мы же попробуем очертить те очевидные истины относительно консерватизма, которые будут подвергаться насилию или тщательно маскироваться в грядущей полемике. As usual.

Консерватизм в самом общем смысле означает положительную оценку исторической традиции, рассмотрение политико-социальной истории государства и нации как образца для подражания, стремление сохранить преемственность национально-культурным корням народа. Прошлое во всех разновидностях консерватизма рассматривается со знаком плюс. Не все в прошлом может быть оценено равнозначно, но никакой последовательный консерватор не станет однозначно очернять ни один из периодов в истории собственного народа и государства. Более того, консерватизм исходит из обязательной предпосылки о наличии у народа и государства определенной исторической миссии — которая может варьироваться от универсального религиозного мессианства до скромной уверенности в ценности национальной самобытности. Настоящее, прошлое и будущее связываются в глазах консерватора в единый целостный проект, обращенный к ясной национальной цели. Консерватор, принимая любое политическое или экономическое решение, всегда обращается к прошлому и задумывается о будущем. Консерватор мыслит вехами, эпохами, а не сиюминутными выгодами. Его горизонт — и временной, и географический, и ценностный — всегда обширен.

Консерватор является носителем национальной культуры, предан ей, силится соответствовать ее нормативам. Консерватор всегда делает над собой усилие: от обязательной молитвы до умывания холодной водой по утрам. Консерватор неизменно ставит долг, честь, общественное благо, верность традициям, доброе имя выше комфорта, выгоды, прибыли, популярности. Консерватор одевается в стиле BCBG («bon chic bon genre»)[21].

Консерватор сдержан и предпочитает выражаться взвешенно и продуманно. Консерватор корректен, у него есть очки про запас, даже если у него стопроцентное зрение.

Консерватор смущен бытием и тщательно выбирает книги для чтения. Консерватор никогда не считает себя консерватором.

Консерватор улыбается уголками губ и никогда не размахивает руками.

Всякий, кто не соответствует этим параметрам, никакой не консерватор, а так…

Российский консерватизм на нынешнем этапе также имеет свой фундаментал. Выявить его несколько сложнее, но возможно.

Современный российский консерватизм не может быть строго коммунистическим. Это течение следует назвать либо «реваншизмом», либо «реставрацией». Коммунистическая догматика всегда отрицала преемственность советского строя царизму и осмысляла в исключительно черных красках период новейших демократических реформ. Следовательно, ортодоксальный коммунизм не является полноценным консерватизмом.

Современный российский консерватизм не может быть либерал-демократическим. Несмотря на то что именно либерал-демократическая модель в экономике и политике была идейной платформой победивших реформаторов в ельцинский период, она является революционной и настаивает на радикальном разрыве — как с советским прошлым, так и с наследием царизма. Не случайно советский и досоветский периоды истории запрессовались младореформаторами в один уничижительный термин — «красно-коричневые».

Современный российский консерватизм не может быть и чисто монархическим, так как тогда следовало бы вычеркнуть из национальной истории и советский, и новейший либерал-демократический периоды.

Особенность российской политической жизни в ХХ веке такова, что основные ее этапы находились друг с другом в прямом и жестком концептуальном противоречии, сменяли друг друга не по линии преемственности, но через революции и радикальные разрывы. Это ставит перед формулой современного российского консерватизма серьезные проблемы: преемственность и идентичность России и русского народа не лежат на поверхности; для выхода на последовательно консервативные позиции необходимо предпринять усилия, возвышающие нас до уровня нового исторического, политического, цивилизационного и национального обобщения. Современный российский консерватизм не данность, а задание. Возможно, поэтому Путин и улыбается.