– На здоровье. Мне надо в город…

Перед тем как уехать, она быстро приняла душ, надела темные джинсы и короткую кожаную куртку, обулась в низкие сапожки на толстом устойчивом каблуке, взяла с Ветрова обещание не орать, а то придется ему рот заклеивать. И сама, в свою очередь, пообещала не заявлять в милицию.

– Отдыхай пока, Вася, – напутствовала она его, стоя у порога кухни с сумкой через плечо.

– Спасибо, Арина Степанна. – Он широко зевнул, хрустнув челюстью, мотнул башкой, тут же пристроился на овчине и подушке, которые она ему швырнула к ногам. И вдруг улыбнулся шкодливо: – Классно выглядишь, Арина Степанна! Дурак твой костолом!

– Чего это он дурак?

Комплимент не порадовал, как раз наоборот, Арина почувствовала досаду. Хороша, оказывается, только для уголовников?

– Ну… Уехал от тебя.

– Мало ли! – Она разозлилась еще сильнее. Надо же, ни для кого не секрет ее неловкие попытки наладить личную жизнь, даже для Ветрова. – Уехал, вернется.

– Да? – Он тут же настороженно встрепенулся. – И чего тогда? Сдаст меня?

– О господи! – Арина закатила глаза. – Спи уже, Вася!

Он послушно упал щекой на подушку, неловко подогнув под себя прикованную к батарее ногу. Закрыл глаза и снова широко раскрыл рот, зевая. И сквозь зевок вдруг промямлил:

– Ты все равно лучше той бабы.

– Которой?! – Она насторожилась, тут же повернула обратно в кухню, пнула его легонько в бок. – Ты что, и днем за моим домом следил?

– Зачем, нет… – Он даже глаз не открыл, мерзавец.

– А когда?

– Ночью. Все ночью, вечером и пару раз из кустов, когда ты бегала.

– А какую бабу ты видел вечером, Вася?! Отвечай, не зли меня!

– Та баба, которая стояла и курила. Она все за окнами наблюдала. То в одном месте покурит, то в другом, – вымолвил он невнятно и тут же всхрапнул, плотно смежив веки.

Окурки! Господи, Перцев не соврал! А кто тогда соврал?! Инка?!

– Вася, Вася же, ну не спи, успеешь еще! – Арина присела перед ним на корточки и принялась трясти за плечи. – Ответь на последний вопрос, пожалуйста.

– Ну? Что за вопрос? – Глаза Ветров не открыл, но одно то хорошо, что говорить был согласен.

– Эта женщина, которая наблюдала за моими окнами и курила, она… ты хорошо ее рассмотрел? Ты же сказал, что я лучше ее и все такое. – Арина легонько пошлепала Ветрова по впалым щекам, пытаясь его растормошить.

– Ну!

– Как она выглядела?

– Как баба! – фыркнул Вася сонно.

– О боже! – Арина закатила глаза. – Говори! Высокая, маленькая, толстая, худая? Какая она была? Как она выглядела?

– Ох, Арина Степанна, беда с вами. – Он заворочался, начал поворачиваться, но прикованная нога не пустила, Вася захныкал и тут же упрекнул ее в жестоком обращении.

– Щас в милицию позвоню! – пригрозила Арина. – Говори! Какой она была, эта курившая под моими окнами женщина?

– Беременной она была, Арина Степанна, сильно беременной, – досадливо протянул Ветров. И добавил для убедительности, правда, тоже не особенно внятно: – Я еще подумал тогда, вот сучка! Беременная, а курит. Непорядок это… Разве можно курить беременным-то?

Беременным не только курить нельзя, им также безбожно врать не рекомендуется! Выкручивая руль машины, пытаясь не уползти из колеи на вязкую обочину, матово поблескивающую жирной грязью, Арина сквернословила так, что самой стыдно становилось. Но остановиться было сложно.

Ух, как она ненавидела Инку в этот самый момент! Как она ее…

Она не сучка, как ее изволил называть Вася Ветров. Она много хуже! Она вероломная, подлая дрянь! Она увела у Арины одного мужчину и не позволила быть счастливой с другим! Она наблюдала через окна, как они с Сашкой пытаются создать что-то милое, теплое и уютное, и решила, прежде чем у них что-то получится, все взять и скомкать. На ранних стадиях, так сказать! Вдруг вышло бы и заматерело! Вдруг сделалось бы незыблемым и таким прочным, что ничем уже не возьмешь!

Сука!!! Наглая, подлая сука!!! Она оболгала Сашку Перцева, она позволила Арине в нем усомниться и…

Хотя, если разобраться, они с Перцевым тоже хороши! Вместо того чтобы сесть и спокойно все обсудить, разорались, разозлились, захлопали дверями. И что теперь? Как все исправлять? Позвонить ему? Есть ли смысл? Ответит ли?

Арина с облегчением вывела машину с раскисшей грунтовки на шоссе, несколько минут ехала очень тихо, скользкие от грязи колеса буквально ползли по дороге. Потом прибавила газу и через полчаса притормозила у родного отделения.

– Привет, Валюнчик. А где все? – сунула она нос в приемную.

Перцева в кабинете не оказалось. Дверь вообще была заперта. В соседнем кабинете сидел один Ванька. Он покосился на нее недобро, буркнул приветствие и тут же уткнулся в бумаги на столе.

Да и ладно. Она бы и не стала у него про Сашку спрашивать. Уже с его супругой наобщалась, хватит.

В приемной, куда Арина поднялась потом, царила неузнаваемая атмосфера тягостного затишья перед бурей. Никого не было. Никто не суетился возле Валечки. Чайник не кипел, чашки не гремели, папки с бумагами не перекладывались с места на место, принтер не выплевывал бумаги. Валечка сидела за своим столом, сгорбившись и уставившись в монитор невидящими глазами.

– Валь, что-то случилось? – Арина вошла в приемную, огляделась.

Все вроде на месте, но все как-то не так. Даже душа заныла, честное слово. Будто гроб с телом покойного должны были сейчас вынести.

– Валь! – уже тревожнее молвила Арина. – Что?! Где народ вообще? Отдел словно вымер!

– Ох, Ариша… – Валечка скорбно поджала губки, часто заморгала. – Все кто где. Кто на задании. Кто на выходном после дежурства. Кто в отпуске. Перцев твой у Сячинова.

– В кабинете? – не сразу поняла Арина, хотя печальному виду сячиновской секретарши подивилась.

– Нет, дома, – качнула та головой, потянулась к скомканному носовому платочку на столе, прижала его к глазам и всхлипнула, уткнув полный подбородок в высокий воротник свитера. – Дома он с Сергеем Ивановичем.

– А чего это он там делает?

Арина потянула стул, присела рядом со столом Валечки, дотронулась до ее полного локтя, погладила.

– Ну, ну, Валюша, чего ты так? Что-то случилось?

– Да! Случилось, Аришенька. – Крупные плечи Валечки мелко вздрагивали. – Случилось! Он запил!

– Кто??? Перцев???

Сашка мог, конечно, выпить, не святой. И мог выпить изрядно. Но похмельем всегда мучился жутким, оттого никогда и не похмелялся, чтобы мучений не продлевать.

– Ой, да при чем тут твой Перцев! – досадливо передернула плечиками Валечка. Но что назвала Сашку ее, Арину порадовало. – Сергей Иванович запил!