Увиденное в процессе психотерапии порой способно удивить и пациента, и доктора. Последнему, когда такое случается, следует отстраниться от всяческих догматов и теорий, диктующих, как правильнее себя в такой ситуации вести. Приверженность к определенной психологической школе ограничивает кругозор специалиста, вынуждая его проводить разграничение между тем, что считается «приемлемым» и «неприемлемым». История насчитывает немало примеров, когда новаторские открытия в области психологии обеспечивали своим авторам исключение из традиционного направления. Здесь достаточно перечислить фамилии Юнга, Адлера и Райха, которые пошли на конфликт с Фрейдом.

На своих семинарах я всегда отмечаю огромное различие между теоретической интерпретацией и собственно наблюдением. Последнее нелегко дается тем, кто относит себя к профессионалам определенной психологической школы, поскольку они подсознательно стремятся интерпретировать любую ситуацию в соответствии с догматами учения. А ведь все, что требуется от специалиста, – это открытый разум без предрассудков. Он позволяет человеку стать посредником некой высшей силы и в ходе сеанса учиться наравне с пациентами. Только к таким людям приходит подлинное озарение.

Вданной главе мы продолжаем изучать взаимоотношения, которые возникают между психотерапевтом и его пациентом. В некотором смысле это односторонняя связь – ведь доктор на самом деле не открывает себя клиенту, а, скорее, служит ему своеобразным зеркалом. Особое мастерство консультанта состоит в том, чтобы всегда оставаться беспристрастным. Он не должен выражать личное мнение по поводу слов подопечного. Вместо этого психотерапевт отзывается на каждую сиюминутную ситуацию, исходя из состояния присутствия. Таким образом, отражение, которое видит в нем клиент, получается еще более достоверным.

Чем меньше личная заинтересованность психотерапевта в пациенте, тем объективнее он отобразит характер подопечного. Если между ними нет личного общения, специалисту проще воздерживаться от предвзятых суждений. Аналогично, когда консультант от клиента чего-либо хочет, он не может присутствовать и служить тому «зеркалом», и нормальное течение сеанса нарушается.

Многие психотерапевты слишком стремятся наладить с пациентом личные связи и не понимают, что тем самым неосознанно оказывают на него давление. Вместо того чтобы принять каждое мгновение таким, как есть, они предлагают клиентам «встретиться». Подобные стремления зачастую бывают продиктованы скрытыми мотивами подсознания. А ведь в каждом сеансе случаются как моменты эмоциональной связи, так и ее отсутствия – этот факт нужно просто принять.

Чтобы приносить людям реальную пользу, консультант или психотерапевт сначала должен выяснить мотивы, которые побуждают его заниматься подобной работой. Если обнаружится, что это желание быть кому-то нужным или потребность в общении, такой доктор вряд ли сможет по-настоящему помогать подопечным, ведь сам он нуждается в пациентах больше, чем те в нем.

Желание быть нужным свойственно многим людям. Как уже упоминалось, оно произрастает из зависимости ребенка от матери, от ее заботы и любви. Если у психотерапевта такая потребность не удовлетворена, то и с проблемами пациентов правильно работать он не сможет. Он будет лишь пытаться завоевать их симпатию, всячески добиваясь восхищения и признания. Для этого он постарается понять, чего хочет клиент, а затем поступит соответственно его ожиданиям, завоевав тем самым его доверие. Такие консультанты скорее следуют за пациентом. Они вовсе не беспристрастные помощники и не могут объективно подсказывать верный путь.

Всякое личное желание со стороны психотерапевта нарушает нормальный ход сеанса. Это может быть потребность в любви и признании, потребность в сексе или желание добиться успеха, убедив клиента прийти на прием еще и еще раз. Поэтому специалист должен как следует разобраться в собственной психологии, чтобы уметь противостоять подсознательным желаниям при дальнейших занятиях с людьми.

К примеру, если психотерапевт подавляет собственную сексуальность и не хочет решать данный вопрос, ему будет трудно работать с сексуальными проблемами пациента – особенно, когда тот является представителем противоположного пола. Он не сможет расслабиться и будет испытывать дискомфорт, или же наоборот – воспользуется ситуацией в своих интересах и станет манипулировать клиентом. Немало людей подвергались и подвергаются сексуальной эксплуатации со стороны психотерапевтов. Однако любые интимные отношения такого рода есть не что иное, как злоупотребление властью, даже если пациент идет на это добровольно, – ведь психотерапевт использует собственное положение для удовлетворения личных желаний.

Дабы предотвратить подобные ситуации, многие школы психотерапии разработали для своих членов строгие кодексы этического поведения. Такие правила, безусловно, полезны, но иногда доводятся до абсурда. Например, я слышал историю о психотерапевте, который провел ряд успешных сеансов с клиентом-женщиной, после чего был приглашен на ее свадьбу и принял приглашение. Узнав об этом, его ассоциация всерьез стала угрожать доктору исключением. Подобная гиперболизированная реакция свидетельствует о глубоко укоренившемся страхе, свойственном многим психотерапевтам – особенно в Соединенных Штатах, где пуританская мораль требует крайне щепетильно относиться к вопросам общения между полами. Сложившаяся там атмосфера порождает немало лицемерия и ханжества и порой даже приводит к тому, что пациенты отправляют своих консультантов на скамью подсудимых.

В 1991 году удостоенный премии «Золотой глобус» фильм «Повелитель приливов» вызвал протестную реакцию ряда психиатрических ассоциаций США, а все потому, что по сюжету между главными героями Томом Уинго (в исполнении Ника Нолти) и доктором Сьюзан Лоунстейн, психиатром из Нью-Йорка (ее сыграла Барбра Стрейзанд – она же стала и режиссером картины), случается бурный роман. Том Уинго даже не был пациентом доктора Лоунстейн, а приходился братом проходившей у нее лечение женщине, которая страдала депрессией и склонностью к суициду. Но и такого сомнительного «родства» оказалось достаточно, чтобы основанная исключительно на вымышленных событиях драма вызвала публичный протест.

Все это красноречиво свидетельствует о незрелости нашего социально-сексуального развития. Люди не готовы довериться личному мнению отдельного психотерапевта – вместо этого им требуются четкие правила, которые оградили бы их от злоупотреблений.

На мой взгляд, отношения между консультантом и клиентом представляют собой контракт, который заключается лишь на определенное (непродолжительное) время. Когда работа завершена, стороны могут забыть о его условиях и общаться уже просто как друзья. Это становится возможным, если психотерапевт осознает: он действовал лишь как орудие высших сил и в личной жизни не станет затрагивать проблемы, которые помог разрешить пациенту. Всякое ощущение превосходства постепенно исчезает, поскольку и консультант, и клиент за время своего общения кое-чему научились. Осознавая это, они расстанутся, благодарные друг другу.