И тогда я вспомнил о бритвенном приборе. К сожалению, я оказался катастрофически туп. В субботу ночью в каюте Бенуа я вертел в руках и бритву, и кисточку, но был полон других идей, хотя мне показалось странным, что парень пользовался прямой бритвой без ремня для правки или хотя бы точильного камня.

Во второй половине дня в среду я пошел в парикмахерскую. До того я был там в субботу незадолго до «убийства» Бенуа, но прервал бритье. Парикмахер оскорбленным тоном информировал меня, что в субботу вечером я был его первым клиентом, и добавил что-то насчет пены на кисточке. И тогда я вспомнил с ужасающей четкостью, что кисточка для бритья в каюте Бенуа была абсолютно сухой!

Г.М. сделал паузу. Макс живо припоминал его, рассеянно трогающим сухую кисточку в каюте Бенуа. План убийцы становился для него все яснее.

– У большинства из нас только одна кисточка, – снова заговорил Г.М. – Бывает ли она когда-нибудь абсолютно сухой? Разве она не остается день за днем наполовину влажной? Очевидно, кисточкой Бенуа не пользовались около недели, как и его бритвой. Он не ходил в парикмахерскую. Однако этот лощеный офицер, гладко выбритый, за исключением усов, ходил со второй половины пятницы до субботнего вечера без единого признака щетины на лице. Вот когда я проснулся по-настоящему! Все фрагменты этого странного дела стали собираться на кончике кисточки для бритья.

Капитан Бенуа был кем-то другим. Он говорил только по-французски, чтобы скрыть свой голос. Он всегда носил фуражку, так как никакой парик не выдержал бы внимательного рассмотрения вблизи. Вот почему он старался никому не попадаться на глаза и появлялся только при достаточно тусклом искусственном свете. Но мог ли он долго продолжать этот обман? Нет! Только до тех пор, пока он смог убить миссис Зия-Бей, оставить улики против призрачного капитана Бенуа, столкнуться с этими уликами в роли Бенуа, застрелиться и свалиться за борт, оставив записку с признанием вины. Персонаж создан и уничтожен. Дело закрыто. А на следующий день реальный убийца появляется в собственном обличье, ничего не опасаясь. Во всем должны были обвинить призрак.

Роль Бенуа была подготовлена целиком и полностью – с фальшивой одеждой, фальшивыми семейными фотографиями, фальшивым паспортом, тщательно заученным фальшивым почерком, даже фальшивыми ярлыками на сундуке. Она была исполнена тщательно и артистично. И тем не менее план не сработал.

Разгадав, в чем состояла игра, не составляло труда понять, кто именно ее вел. Этот человек должен был соответствовать определенным требованиям. Первое: он должен быть одним из пассажиров, а не судовым офицером или другим членом экипажа, обремененным служебными обязанностями. Второе: он должен быть человеком, почти никогда не покидающим свою каюту и никогда не видимым на палубе вплоть до «смерти» Бенуа. Третье: он должен быть человеком, который очень хорошо говорил по-французски. Четвертое: он должен быть человеком, которого никогда не видели в обществе Бенуа или в любое время, когда Бенуа находился в поле зрения. Этим требованиям, тупоголовые вы мои, удовлетворяло только одно лицо.

Г.М. прервался, чтобы допить пунш с виски. Потом он с довольным видом вынул из кармана сигару, понюхал ее, просверлил кончик спичкой, зажег и откинулся на спинку кресла. При этом он также достал складной план «Эдвардика», который Макс видел в его каюте в пятницу вечером.

– Если не возражаете, я рассмотрю эти пункты в обратном порядке, – продолжал Г.М. – Вы видели (например, в ресторане) мистера Латропа, мистера Хупера, доктора Арчера и Макса Мэттьюза в присутствии капитана Бенуа. Но видел ли кто-то из вас где-нибудь и когда-нибудь в его присутствии Джерома Кенуорти? Бьюсь об заклад, что нет.

Хорошо говорил по-французски? Вам известно, что Кенуорти достиг успехов на поприще дипломатии, откуда его, правда, впоследствии вышибли? Ага, вижу, девушка кивает! Одно из главных требований для дипломатической службы – безупречное владение французским языком.

Находился ли Кенуорти постоянно в своей каюте первые два дня? Едва ли это требует ответа – он прославился этим на весь корабль. Но это не все. Кенуорти тщательно выдрессировал каютного стюарда – о чем говорил сам, – дабы тот ни при каких обстоятельствах не пытался войти без вызова. Правильно?

Гризуолд и Макс кивнули.

– Стюард страшно беспокоился из-за того, что Кенуорти несколько дней якобы ничего не ел. Но он ел! Вспомните, что капитан Бенуа появлялся во время приема пищи, хотя и не всегда. Возвращаясь, он делал себя больным, глотая nux vomica[30]или что-то еще. Его болезнь была непритворной, создавая великолепное алиби. Едва ли можно ожидать, что человек, полумертвый от морской болезни, станет перерезать кому-то горло. Но морской болезнью Кенуорти никогда не страдал. Тощие поджарые парни, привыкшие пьянствовать целыми днями, крайне редко бывают ей подвержены.

– Но, сэр… – начал эконом.

– Погодите. Во время кратких появлений на публике в качестве Бенуа он запирал дверь своей каюты – каюты Кенуорти – и оставлял ключ при себе. Это еще одна часть его алиби. Никто не станет досаждать человеку, страдающему морской болезнью. Если бы кто-то постучал в дверь во время его отсутствия, Кенуорти потом мог сказать, что не захотел отзываться. И еще одно… – Г.М. указал пальцем на Макса. – Какой номер каюты Кенуорти?

– Б-70.

– Угу. А каюты Бенуа?

– Б-71.

– Одну секунду! – вмешался Латроп. – Тогда почему они не были рядом? Если я правильно помню, каюта Бенуа находилась по правому борту, а каюта Кенуорти – по левому.

Г.М. развернул план «Эдвардика».

– Верно, сынок. В том-то все и дело. Этот корабль построен по тому же плану, что и большинство лайнеров. Каюты с четными номерами расположены по левому борту, а каюты с нечетными – по правому. Каюты с соседними номерами находятся не рядом, а напротив друг друга, но их разделяет вся ширина корабля. А что составляет ширину корабля в этом месте? Что тянется от одного борта к другому с одним входом возле двери каюты Кенуорти и другим возле двери каюты Бенуа в противоположном конце? Подумайте!

– Уборные, – ответил Макс.

– Верно, уборные. Поэтому, если Кенуорти хотел быстро добраться к каюте Бенуа или Бенуа – к каюте Кенуорти, он мог пройти через уборные, не попадаясь никому на глаза. К тому же в этом месте любой из них мог появляться, не вызывая подозрений. Каждый шаг Кенуорти был спланирован так же хитроумно, как кампания нашего друга в Берлине.

У него было только два по-настоящему трудных момента, как я вскоре продемонстрирую. Думаю, уже давно, в Нью-Йорке, Кенуорти решил убить Эстелл Зия-Бей…

– Почему, сэр Генри? – спросил доктор Арчер. – У меня есть особая причина этим интересоваться.

Усталое выражение лица Г.М. свидетельствовало, что он вновь столкнулся с тем, что любил именовать дьявольской извращенностью всего мира в целом.