Тяжелое бремя горя не покидает меня, боль по-прежнему прячется за пустотой внутри. Я чувствую, как она отчаянно пытается достучаться до меня, чтобы разрушить и столкнуть в пропасть. После срыва Хардина я опасалась, что она одержит верх, и очень рада, что этого не случилось.

Странно осознавать, что он так близко, но ни разу не попытался прийти. Мне необходимо личное пространство, а у Хардина не очень хорошо получается держаться от меня подальше. Однако раньше мне ничего подобного и не требовалось. Не так, как сейчас. Стук в дверь заставляет меня побыстрее натянуть черные колготки, и перед уходом я бросаю последний взгляд в зеркало.

Наклоняюсь ближе, чтобы рассмотреть глаза. Что-то в них изменилось, но невозможно описать, что именно. Взгляд стал… жестче? Печальнее? Точно не скажешь, но эти новые глаза отлично сочетаются с жалким подобием улыбки, которую я пытаюсь нацепить. Если бы я и так не была наполовину сумасшедшей, изменения внешности волновали бы меня сильнее.

– Тереза! – раздраженно кричит мать, как раз когда я выхожу в коридор.

Судя по ее голосу, пришел Хардин. Он держится на расстоянии, как я и просила, но мне казалось, что он все же заглянет к нам сегодня, в день похорон отца. Однако, завернув за угол, я застываю на месте. К моему удивлению – приятному удивлению, – на пороге стоит не кто иной, как Зед.

Когда мы встречаемся взглядами, на его лице появляется неуверенность, но как только мои губы растягиваются в ухмылке, он широко улыбается в ответ. Это та самая улыбка, которую я люблю: язык виднеется между зубов, глаза сияют.

Я приглашаю его войти.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, обнимая его за шею. Ответные объятия чересчур крепкие, и приходится демонстративно покашлять, чтобы он меня отпустил.

– Извини, давно не виделись, – смеется он, и при этом звуке мое настроение сразу же улучшается.

За последние недели его лицо ни разу не всплыло в моей памяти, и я даже чувствую себя немного виноватой за это, но все-таки хорошо, что он здесь. Его присутствие напоминает о том, что мир не перестал жить своей жизнью после моей невосполнимой утраты.

Утрата… Даже себе не хочу признаваться, с какой утратой было сложнее справиться.

– Это точно, – говорю я.

Внезапно вспомнив, почему мы с Зедом не общаемся, прервав обмен приветствиями, я осторожно заглядываю ему за спину. Сейчас мне меньше всего нужна драка на идеально подстриженном газоне матери.

– Хардин здесь. Не в этом доме, но поблизости.

– Я в курсе. – Зед, похоже, ни капельки не испуган, несмотря на все, что было между ними в прошлом.

– В курсе?

Мать бросает на меня насмешливый взгляд и уходит на кухню, оставляя наедине с Зедом. До меня начинает медленно доходить, что Зед действительно здесь. Я не звонила ему, как он узнал об отце? Чисто теоретически о его смерти могли упомянуть в новостях или Интернете, но даже если и так, неужели Зед заметил бы?

– Он позвонил мне. – Я вскидываю голову, чтобы посмотреть Зеду в глаза. – Это он попросил меня приехать и повидаться с тобой. Твой телефон отключен, так что пришлось поверить ему на слово.

Я не знаю, что ответить, и просто молча разглядываю Зеда, пытаясь понять, что скрывается за всем этим на самом деле.

– Ты как? – Он тянется к моей руке, но замирает, так и не прикоснувшись. – Ты не против, что я здесь? Если для тебя это слишком, я могу уехать. Он сказал, что тебе требуется дружеская поддержка. Должно было случиться что-то действительно плохое, чтобы он позвонил мне, а не кому-либо еще. – Зед посмеивается, но я вижу, что он вполне серьезен.

«Почему Хардин обратился к нему, а не к Лэндону? Вообще-то Лэндон все равно едет сюда, но зачем тогда Хардин позвонил Зеду?»

Я никак не могу избавиться от ощущения, что это какая-то ловушка, что Хардин меня проверяет. Мне неприятна сама мысль, что он отважился на такое именно сейчас. Но нельзя забывать, что он совершал и худшие поступки и что за его действиями всегда скрывается какой-то мотив. У него всегда что-нибудь на уме – какая-то хитрость, чтобы подобраться ближе.

Больше всего боли причиняет его предложение руки и сердца. С самого начала наших отношений он отвергал возможность брака и вспоминал о нем только дважды, когда ему было что-то нужно. Первый раз он был слишком пьян, чтобы понимать, о чем говорит, а во второй пытался меня удержать. Если бы на следующее утро я проснулась рядом с ним, он бы забрал свои слова обратно, как делал это раньше. Как делает это всегда. С тех пор как я его встретила, он только нарушает свои обещания, и единственное, что хуже, чем быть с тем, кто не верит в брак, – это быть с тем, кто готов жениться только для того, чтобы одержать сиюминутную победу, а не потому, что искренне хочет стать моим мужем.

Нужно помнить об этом, иначе не удастся избавиться от всяких нелепых мыслей. Мыслей, которые просачиваются в разум, рисуя образ Хардина в смокинге. Мне становится смешно, и смокинг быстро превращается в джинсы и ботинки, даже в день его свадьбы, но я не имею ничего против.

Не имела бы ничего против… Нужно прекращать эти фантазии, от них не легче. Но одна успевает пробиться в мою голову: Хардин смеется с бокалом вина в руке… и я замечаю серебряное обручальное кольцо на его безымянном пальце. Он смеется громко, и его голова очаровательно запрокидывается.

Я отгоняю этот образ.

Его улыбка отказывается исчезать, и я вижу, как вино проливается на белую футболку. Он вполне мог настоять на том, чтобы одеться в белое вместо традиционного черного, – просто чтобы позабавиться и привести мою мать в ужас. Он мягко отталкивает мои руки, когда я пытаюсь вытереть пятно салфеткой, и говорит что-то вроде: «Нужно было думать, прежде чем надевать белое». Рассмеявшись, подносит мои руки к своим губам и нежно целует каждый пальчик. Его глаза задерживаются на моем обручальном кольце, и лицо озаряется гордой улыбкой.

– С тобой все в порядке? – Голос Зеда врывается в мои жалкие мысли.

– Да, – киваю я, пытаясь избавиться от идеального образа улыбающегося Хардина, и подхожу к Зеду. – Извини, в последнее время я веду себя немного странно.

– Ничего страшного. Я бы начал волноваться, будь по-другому. – Успокаивающим жестом он обнимает меня за плечи.

Если подумать, не стоит удивляться, что Зед проделал такой длинный путь, чтобы меня поддержать. Чем больше я о нем думаю, тем больше вспоминаю. Он всегда был рядом, даже когда не был нужен. Всегда на заднем плане, всегда в тени Хардина.

Черт, как же меня раздражает Ной. Не понимаю, как Тесса могла терпеть его столько лет. Мне начинает казаться, что она пряталась в теплице от него, а не от Ричарда.

Не удивлюсь, если это действительно так, – мне самому хочется сделать то же самое.

– По-моему, тебе не следовало звонить тому парню, – говорит Ной с дивана на другом конце огромной гостиной. Мы в доме его родителей. – Он мне не нравится. Ты мне тоже не нравишься, но он еще хуже тебя.