— Да, сэр. — Дональд дернул поводья. Когда они доехали до дома, Уэбб спрыгнул прежде, чем экипаж остановился, вбежал через черный вход и поднялся по лестнице.

В доме было тихо, в комнате Энн пусто.

Он несколько раз позвал ее.

Дверь комнаты Фиби открылась, из нее вышла Сахарная Энн.

— Не шуми, Фиби только что заснула.

— Заснула? — взревел он.

— Она спит, так как очень устала.

Уэбб впился в нее взглядом.

— Черт побери, разве ты не знаешь, что все сходят с ума от беспокойства за тебя? Почему ты не поехала на кладбище? Фиби может и потом поспать.

— Тихо, Уэбб Маккуиллан. Ты ведешь себя как разбуженный медведь. — Она показала ему сверток из полотенец.

— Что это, младенец?

Сахарная Энн довольно кивнула:

— Вы абсолютно правы. — Она развернула одно полотенце так, чтобы можно было лучше рассмотреть. — Мальчик. Я помогла ему появиться на свет.

— Я тоже помогал, да, мэм? — сказал Вилли, выходя из-за спины Сахарной Энн.

— Конечно, ты помогал.

— Мальчика зовут Тимоти.

— В память о моем отце. — Сахарная Энн улыбнулась. — Хочешь подержать?

— Я понятия не имею, как надо держать младенцев, — смущенно заявил Уэбб.

— Я тоже не знала, но очень быстро сообразила. Это само собой получается. — Она огляделась. — Закончился пожар? Остальные вернулись?

Уэбб покачал головой:

— Огонь пересек Бродвей и направляется к заливу, но вы здесь вне опасности. Мне пора возвращаться — надо помочь людям. С тобой все в порядке? — Он нежно погладил ее по щеке.

Она кивнула:

— Самое худшее позади. Теперь я могу проспать неделю.

Дональд откашлялся.

— Капитан, если вы думаете, что опасность миновала, может, я привезу мистера Андервуда и дам домой?

— Пожалуй. — Отняв руку от лица Сахарной Энн, Уэбб увидел, что на ее нежной коже остались черные полосы. — Черт возьми! — Он вытащил из кармана носовой платок и стер пятна.

Сахарная Энн засмеялась.

— Не волнуйся об этом. Немного сажи — пустяки. — Она поцеловала его в щеку. — Поскорее возвращайся. Я буду ждать.

Когда взошло солнце, Уэбб остановился передохнуть и поблагодарить Создателя за то, что пожар почти закончился. Между Семнадцатой и Двадцать первой улицами осталось всего несколько строений, и красивая новая публичная школа сгорела, но старая Лайон-Скул была спасена.

Уэбб покачал головой — какая избирательность: дом доктора Трухерта стоит цел и невредим, а вокруг чернеют развалины.

Пламя проложило путь через три маленьких коттеджа и бакалейный магазин Миллера, но дальше огонь истощился. Повсюду все еще трудились бригады с ведрами, которые сбивали огонь влажными стегаными одеялами и мешками из дерюги; им помогала пожарная машина.

Уэбб смотрел на волны. Меньше чем в полумиле отсюда они с Сахарной Энн гуляли по песку и целовалась.

Неужели это было только пять часов назад? Ему казалось, что с тех пор прошла целая жизнь.

Повернувшись, он прошел туда, где оставил своего коня, окунул голову в корыто, из которого поили лошадей, и помыл ее, а затем направился к своему чалому, чтобы ехать наконец домой.

Домой. Как хорошо звучит! Хотя это не его дом, но он стал гораздо более родным для него, чем любое место, где он вешал шляпу двадцать пять лет подряд. Кучка сумасшедших обитателей дома сделалась его семьей. Когда это случилось? — спрашивал он себя и не находил ответа. Просто они заботились о нем, а он заботился о них, особенно о Сахарной Энн. Каждую минуту он думал о ней. Он собирался сказать ей правду сразу же, как только примет ванну и проспит дня два подряд.

Черт, сейчас он вряд ли сможет принять ванну, потому что еще никогда не был таким усталым.

Услышав, что дверь открылась, Сахарная Энн подняла голову — она, должно быть, заснула.

В дверях стоял Уэбб — его новый сюртук был порван и весь в грязи, да к тому же прогорел в нескольких местах, шляпа исчезла, в лицо и в руки въелась сажа, а волосы подпалило огнем. И все же никогда он не выглядел так привлекательно.

— Что ты тут делаешь? — спросил Уэбб.

Сахарная Энн улыбнулась:

— Жду тебя. — Она поднялась и поправила халат. — Все еще спят. Я знала, тебе надо будет помыться, поэтому Дональд принес сюда ванну — она полна и ждет тебя, а чайник кипит на углях. — Сахарная Энн подошла к камину и толстой варежкой сняла за ручку чайник. — Иди, раздевайся; я разведу воду до нужной температуры, пока ты готовишься.

— Мне обязательно раздеваться при тебе?

Вздохнув, она подняла глаза к потолку.

— Мы снова будем об этом? Я видела твою задницу, ты забыл?

— Я не о заднице, не она меня волнует.

— О, ну ради Бога! Я вполне современная женщина. — Она долила кипяток в большую эмалированную бадью с золотыми херувимами, которые украшали ее по бокам, потом локтем проверила температуру. — Прекрасно. Ну, входи, пока не остыла. Я собираюсь подать тебе завтрак.

Проходя мимо, Сахарная Энн остановилась и быстро клюнула его в подбородок, в единственное место, которое оказалось почти чистым.

— Добро пожаловать домой.

Он усмехнулся, опускаясь в горячую ванну.

— А-ах. Как в раю.

Небольшая бадья больше подошла бы даме, но все равно прекрасно. Совершенно замечательно.

Уэбб помылся губкой и мылом, потом щеткой, чтобы отодрать грязь, въевшуюся в кожу. Он вымыл волосы, окунул голову в воду, чтобы сполоснуть пену, и вышел из ванны, фыркая, тряся головой, как мокрая собака.

Когда он открыл глаза, Сахарная Энн стояла прямо перед ним и смеялась.

— Эй! — Он опустился вниз, желая скрыть свое интимное место. — Выйди отсюда.

— Не будь таким гусем. А теперь позволь мне полить тебя водой из этого кувшина, тогда получишь свой завтрак. — Она опрокинула кувшин ему на голову.

Он дернулся, как чертик в табакерке.

— Да она же ледяная!

— Зато хорошо бодрит. — Сахарная Энн направила струю ему на спину. — Я где-то читала, что это очень полезно. Швед идет после горячей ванны и катается в снегу. Или финн? Забыла. Вот твой завтрак. Сосиска, яйца и хлеб — я подогрела его в сковороде с маслом. Консервированный персик. Все это так аппетитно, что я принесла достаточно для… — Слова застряли у нее в горле, когда она оглянулась и увидела Уэбба.

Он держал полотенце и вытирал им волосы. Другое полотенце было обмотано вокруг бедер. Капли воды блестели на широких плечах и ручейками стекали вниз по груди, туда, где темнела заплатка темных волос.