— А ты, — перебил его отец, — придурок! Ты хоть понимаешь, в какое положение ты Геулу поставил?! Да вообще всех!

— Да чего такого-то?..

— «Чего такого»? — Лицо Чингиза стало наливаться малиновым. — Ты точно мой сын?

Костя не ответил. Их с папой портретное сходство не требовало комментариев.

— Ты с Гелей собирался в одном номере жить! В одной постели спать! Я тебя специально спрашивал!..

Выглядел Чингиз в этот момент угрожающе. Косте пришлось собрать в кулак все свое мужество, чтобы небрежно спросить:

— Кстати, пап, ты же можешь переоформить отель? Мы с Алеськой тогда на море поедем…

Чингиз побагровел и отчеканил:

— Никакого отеля. Никакой Алеськи. Никакого моря. К бабушке Латифе. В Талдыкорган! На все лето!

Чингиз угрожающе надвинулся на сына. Костя инстинктивно выставил перед собой бутылку.

— Дай сюда! — Чина отнял шампанское и огляделся, куда бы его поставить.

Только тут Чингиз с Костей обнаружили, что перегородка, за которой они стоят, стеклянная. И по другую сторону стекла за ними наблюдают оставшиеся в зале женщины. Косте эта картинка напомнила фото сурикатов, которое недавно гуляло по сети. Он не выдержал и фыркнул. Чингиз отвесил ему подзатыльник. Геула первой вышла из оцепенения и бросилась к выходу из зала.

— Догони и извинись! — приказал Чингиз.

Костя опустил голову, но с места не сдвинулся.

*

На сей раз события развивались так стремительно, что у Минска не оставалось времени на сложные комбинации. Поэтому он ограничился одной простой рекламной акцией.

*

Ян добрался до Ледового дворца и пожалел о своем решении. В одиночку он никогда так долго не гулял, только с Геулой. Он уже подумывал о том, чтобы вернуться или, допустим, забуриться в «Аврору» на что-нибудь со стрельбой и спецэффектами, как к нему обратилась симпатичная девушка:

— Здравствуйте! Парк высоких технологий предлагает вам бесплатно прокатиться на велосипеде нового поколения! Встроенный джипиэс-трекер сохраняет ваш маршрут на сервере! Отечественная разработка!

— А не боитесь, — спросил Ян, — что я велик угоню?

— У вас лицо честное, — ответила девушка, — а еще мы всех участников акции фотографируем. И потом, джипиэс-трекер, помните? Ну что, поедете?

— Давайте, — согласился Ян. — Потом сюда велосипед вернуть?

— Нет, — покачала головой девушка, — смысл акции в том, чтобы молодые люди проехали десять километров. Так что сдадите возле крытого катка в парке Горького.

Ян сел на велосипед, улыбнулся в камеру, дождался, пока его сфотографируют, и стартовал.

Ехать оказалось гораздо веселее, чем идти.

*

Геля сидела на парапете на берегу Свислочи и думала, что если бы они с Яном снимали сюжет про брошенную девушку, она сняла бы его именно так. Красивая, юная, в прекрасном голубом платье, сидит вся такая несчастная и отражается в воде. Аленушка нервно курит от зависти.

Геля представила себе курящую Аленушку и даже улыбнулась.

«На самом деле все не так уж плохо, — принялась убеждать себя Геула. — Хуже было бы, если бы мы съездили в Болгарию, а расстались потом. Так было бы больнее и обиднее».

*

Ян шел к метро и улыбался. Он пролетел до парка Горького меньше чем за час. Ноги приятно гудели, и вообще настроение улучшилось. Когда он сдал велик и вышел на набережную, сразу заметил тоненькую девушку в голубом платье, сидящую под рекламным щитом «Тваё першае слова — “каханне”»[33]. Девушка смотрела в воду.

«А вот пойду и познакомлюсь!» — решил Ян.

Он прибавил шагу.

Девушка подняла голову и поправила волосы.

Ян чуть не загремел на асфальт. Но все-таки собрался с духом и подошел.

— Чего ты тут? — спросил он Геулу.

— Ты что, следишь за мной? — сухо спросила Геула.

— Я? — оторопел Ян. — Да я тут вообще случайно…

— Ты всегда случайно! Куда ни приду, везде ты!

Ян разозлился.

— Да это ты везде! Пройти по городу невозможно, везде на тебя натыкаюсь!

— Так сиди дома! — отрезала Геула. — Это мой город!

Рядом с ними образовался небольшой вихрь, поднял с асфальта мусор, швырнул Геуле в глаза песок. Она принялась тереть глаза. Ян окаменел.

— Сейчас дождь пойдет, — сказал он.

— Ну и пусть.

— Промокнешь.

— И что?

— Ну… я же все-таки тебя люблю.

Геула взвилась:

— Ян, ты издеваешься? Ты специально все портишь? Какая на фиг любовь? Иди проспись!

Вокруг Гели и Яна спешно эвакуировали детские электромобили, продавцы всякой китайской ерунды сворачивали свои витрины. Ян отвернулся. И тоже принялся тереть глаза, как будто и ему туда попал песок. Геуле стало больно.

— Послушай, — продолжала она, — ты просто придумал эту любовь. Мы столько лет дружим… У тебя были девушки, у меня Костик… был. Зачем все усложнять? Мы могли спокойно общаться дальше, все могло быть, как раньше, зачем ты все испортил?

Геула поймала себя на том, что кричит. Ян попытался взять ее за руку, но она вырвалась.

— Геля, пойдем в метро, сейчас…

Об асфальт ударились первые капли. Огромные, тяжелые капли первого майского ливня.

Где-то громыхнуло, и тут же ливануло так, что ни о каком метро речь уже не шла. Спрятались под мостом через Свислочь и даже за ту минуту, что бежали, успели вымокнуть до нитки.

Геула ревела. Ян смотрел на дождь.

— А я не хочу, как раньше, — сказал он.

И ушел, оставив Геулу под мостом.

Он шел, не разбирая дороги, шел, не стирая с лица капли дождя. И не видел, как заботливо город укрывает его ветками деревьев. И не понимал, что там, где он идет, дождь замирает, и не чувствовал, что город плачет вместе с ним.

*

Ян вернулся домой замороженный. В буквальном смысле.

Год назад у него внезапно раздуло десну. Чтобы лечить ее, стоматологу пришлось обколоть обе челюсти Яна обезболивающим. Несколько часов после операции Ян не чувствовал половину своей челюсти.

Сейчас «заморозка» завладела им полностью.

Он вспомнил, что скоро экзамены. Сел решать задачки по математике. Через час сообразил, что первый экзамен — белорусский, и попросил маму подиктовать ему диктанты. Мама удивилась, но согласилась.