Алвес и Гримм увидели, что дорогу им перекрыли намертво. А если пробиваться, то будет много раненых, возможно, даже погибших.

— Глупцы, — выругался Алвес так тихо, что лишь превосходный слух позволил Гримму расслышать. — Я что, похож на треклятого капеллана?

— Согбенная старушка в побитой молью красной шали поднялась с колен и зашаркала к космодесантникам, держа в маленьких натруженных руках что-то ценное. Гримм увидел, что она плачет. Сержант не мог разделить ее чувства, как и чувства всех этих людей вокруг, но видел нечто подобное достаточно часто, чтобы знать, какое впечатление производит на людей вид космодесантника. Такая близость к живым символам света Императора, как теперь, многих заставляла терять голову. Сержант мог видеть религиозный экстаз в их глазах.

— Старуха заковыляла прямо к Алвесу и, бормоча что-то неразборчивое, подняла руки, предлагая ему свое сокровище.

— Гримм знал, что подобные вещи кончаются плохо.

— Во имя Дорна! — рявкнул капитан. — Немедленно очистите дорогу. Все вы, возвращайтесь в свои дома. Этот город находится на военном положении. У нас мало времени!

— В гневе он оттолкнул руки женщины, и ее маленькое сокровище улетело прочь. Старуха рухнула на камни дороги, прижимая сломанные запястья к груди и тихонько подвывая. Толпа ахнула и отпрянула в стороны. Кто-то уперся лбом в землю, демонстрируя крайнее послушание. Никто не проронил ни слова.

— Дайте пройти, — скомандовал Алвес через вокс в своем шлеме. Голос его разнесся над улицей, сбивая пыль и песок с порогов и выступов зданий. — Мы на войне. Больше не ищите благословений ни у кого из моих Астартес. Понятно? Мы не жрецы, а воины. Проклятье, разойдитесь!

Когда люди подчинились, очистив улицу так, чтобы Астартес легко могли пройти, Гримм увидел, что радость в их глазах сменилась страхом. Это было печально и достойно сожаления. Неужели капитан Алвес действительно так мало думал о любви и уважении людей? Рано или поздно, верил Гримм, эти самые люди будут призваны воевать и отдавать свои жизни в битве, ни единого дня не обучаясь военному искусству. Они умрут, чтобы хоть ненадолго сдержать врага. И разве не сражались бы они яростнее, если бы Астартес вдохновляли их, а не запугивали до смерти?

Алвес уже с грохотом шел дальше по улице, не снисходя до того, чтобы смотреть на ряды людей, которые с обеих сторон склонились в поклоне, моля о прощении.

Гримм повернулся к старушке на дороге и осторожно помог ей сесть. Она подняла на него глаза и улыбнулась беззубой улыбкой. С улыбкой превозмогая адскую боль, она с трудом подняла руку к забралу его шлема и провела по нему пальцами, бормоча нечто, что Гримм не мог разобрать.

В ее глазах он видел такое обожание и радость, словно капитан Алвес и не сбивал ее вовсе.

Сержант оглянулся по сторонам и подозвал стоявшую слева пару средних лет:

— Эй, вы, там! Позаботитесь об этой женщине? Ей нужен врач. Отведите ее в ближайшую лечебницу. Я приказываю!

Пара — толстый мужчина в ярких стеганых штанах и его такая же пухлая жена — торопливо поклонилась и поспешила помочь старушке подняться на ноги. Гримм передал раненую в руки мужчины, удивляясь, каким невероятно легким оказалось ее хрупкое тело. Он был рад, что сам никогда не познает такой слабости. Жестокое время не щадило обычных людей, но в геносемени Астартес был сокрыт секрет победы над ним. Ни один космодесантник никогда так не исчахнет.

Император освободил своих сыновей от подобной судьбы.

Гурон повернулся, что-то высматривая, и вскоре его усовершенствованные глаза нашли искомое. Он направился в сторону маленького дома, и люди на его пути мгновенно расступались. Под грязным окном сержант наклонился и поднял сокровище старушки. Это оказалась простенькая скульптурка: маленький деревянный орел на шнурке, который должен был вешаться на шею, но едва ли обвил бы запястье Астартес. Когда-то подвеска была красиво раскрашена, но сейчас она была просто очень старой, а краска потрескалась и осыпалась.

Когда он вернулся к старушке и попытался отдать ей подвеску, она с жаром принялась что-то объяснять поддерживавшему ее толстяку. Он зашикал на нее, а его жена прошипела:

— Старая, не глупи. Великому это не нужно.

— Объясните, — сказал Гримм. Толстяк задохнулся и наконец выдавил:

— Она бы хотела, чтобы вы оставили это себе, мой лорд. Я боюсь, что она слишком дряхла и слаба умом. Она не понимает… — Он кинул взгляд на визор шлема Гримма и затем вновь уставился на землю под ногами.

Гримм посмотрел на маленького орла, столь крохотного в его руке, облаченной в багровую перчатку. Лично он не мог принять этот дар. Устав Ордена Багровых Кулаков не позволял иметь личных вещей. Собственность считалась слабостью, и собирать материальные вещи считалось недостойным. Броня, оружие, даже трофеи, забранные с поля битвы, принадлежали не конкретному воину, а Ордену.

Значит, Орден может принять ее маленький дар.

Гримм обратился прямо к старухе, хотя и не был уверен, что она его поймет:

— Благодарю за подношение, госпожа, не для меня — это против наших правил, — но для Ордена. Пусть Император улыбнется тебе… — и, повернув голову к толстяку и его жене, он подчеркнул: —…и тем, кто будет добр к тебе.

По комлинку раздался внезапный резкий окрик:

— Сержант, ты тратишь время!

Капитан Алвес был уже в сотне метров отсюда.

Сжимая в левой руке маленького деревянного орла Гримм прошел мимо старушки и пары и направился к своему все более нетерпеливому командиру. По обеим сторонам улицы ему низко кланялись люди.

Гримм чуть кивал, проходя мимо них, думая про себя, что несмотря на силу их веры в Императора и силу Адептус Астартес, очень скоро эти люди станут бездомными… как и он сам. Резиденцию Дельторо поглотит битва. Многие из этих людей будут мертвы к концу осады.

Он почти догнал капитана Алвеса, когда с неба донесся оглушительный металлический лязг. Широкая черная тень закрыла солнце. Подняв голову, Гримм увидел уродливое брюхо десантного орочьего корабля, который источал черный дым и пламя. Он явно не слушался управления, быстро падал и скоро должен был врезаться в один их ближайших районов.

Капитан Алвес уже подходил к каменной лестнице, ведущей на крышу здания. Под его тяжестью ступени шли трещинами. Гримм последовал за Дриго, и вскоре они наблюдали, как вражеский корабль рисует в небе над городом черную дугу.

Он врезался в массивное каменное сооружение цилиндрической формы, которое было гораздо выше разделявших кварталы стен, и пропал из виду. Гримм знал это строение — труба, одна из многих, что вздымались над крышами мануфакториумов столицы, контролируемых Адептус Механикус.

— Зона Промышленная-шесть, — сказал он.

Алвес уже приказывал по комлинку:

— Все отделения в шестую зону. Это капитан Алвес. У нас пролом. Орочий транспорт только что рухнул. Мне нужна немедленная зачистка. Оставьте третий и четвертый секторы стены Горрион на Риннсгвардию. Этот приказ важнее. Повторяю, у нас пролом. Уничтожьте всех орков в Зоне Промышленной-шесть!