Постепенно наши отношения с Пино настолько ухудшились, что он даже поднял на меня руку и выстрелил в мою сторону из пистолета 38-го калибра, который всегда носил с собой. Мне пришлось обороняться: я выстрелила из своего собственного оружия, и в его пиджаке от Гуччи осталась дырка от пули. Я думала, что убила его, но он остался жив. В тот день, 20 июля 1976 года, он столкнул меня с лестницы, в результате чего я потеряла нашего ребенка. Я заявила в полицию, и 11 августа его арестовали, хотя в скором времени отпустили. Моника и Марк видели все, что произошло, и я поняла, что они не заслуживают такого кошмара. Поэтому я отправила их на несколько месяцев в Германию, подальше от такой жизни, в которой детям было не место.

Закон молчания

В те дни людей повально вызывали на допросы по делам о политических преступлениях. Тех, кто знал правду, иногда обнаруживали мертвыми. Наверное, они кому-то мешали, поэтому им было суждено унести тайны с собой в могилу. Например, мне в голову приходит Дороти Киллаген, журналистка, которая после убийства Кеннеди уехала в Даллас. В 1965 году, завоевав доверие Руби, убийцы Освальда, в тюрьме она взяла у него интервью и вернулась в Нью-Йорк, где вскоре была найдена у себя в квартире мертвой. Смерть наступила от передозировки алкоголя и барбитуратов, притом, что она никогда не злоупотребляла ни алкоголем, ни наркотиками. Кроме того, вспоминается убийство Сэма Джанканы, которое произошло 19 июня 1975 года в его доме в Чикаго. Следователи комитета Чёрча хотели вызвать его для дачи показаний, но не успели: он был убит несколькими выстрелами, несколько из них были сделаны в область рта. Посыл был ясен, как никогда.

Закон молчания все еще действовал. 7 августа 1976 года в бухте Дамфолдинг, рядом с Майами, нашли бочку, перевязанную цепями, с множеством дырок. Когда ее открыли, то обнаружили труп Джонни Росселли, того самого «Мистера Голливуда», который дал мне таблетки, чтобы отравить Фиделя. В 1975 году он два раза давал свидетельские показания в комитете Чёрча в связи с этим покушением на убийство и его связями с мафией и ЦРУ. В апреле 1976 года он также дал показания: на этот раз по делу о предполагаемом заговоре против Кеннеди. Сенаторы хотели вызвать его еще раз, однако он пропал 28 июля, а затем его труп нашли в бочке, без ног, с признаками удушения и следами применения огнестрельного оружия. Некоторое время спустя я нашла у себя под дверью новостную статью об убийстве Росселли и записку «Очередь за тобой». Этих угроз было достаточно, чтобы полиция Нью-Йорка установила наблюдение за моим домом, а сенатор Ричард Швайкер, член Комитета по разведке Верхней палаты, по приказу которого меня допрашивали после смерти Росселли, попросил Министерство юстиции о предоставлении мне и моим детям защиты. Я всегда думала, что за этими убийствами стоял Пино. Он проник в мой дом и украл документы, а также записи телефонных переговоров, которые я могла использовать в качестве защиты как от него, так и от Эдди. Можно было предъявить их адвокатам или издателям, которые начали проявлять интерес к моей истории, или следователям Конгресса, с которыми я установила контакт в 1975 году.

Вторая поездка в Мадрид

В то нелегкое время на меня, ко всему прочему, давила Моника, которая хотела встретиться с отцом. В конце концов я сдалась, и мы отправились в Испанию. В феврале 1977 года мы вернулись в Мадрид, но, в отличие от прошлого раза, нам не было известно, где жил Маркос: он купил себе дом, и у нас не было его нового адреса. Мне пришло в голову, что начать поиски можно с американского посольства. Я была уверена, что они следили за каждым его шагом. Но когда я запросила сведения, мне сказали, чтобы я даже не думала о попытках связаться с ним, ясно дав понять, что они против нашей встречи, хотя я объясняла, что если мы не увидимся, у меня не будет средств даже на то, чтобы вернуться в Соединенные Штаты.

Моника настояла на том, чтобы не сдаваться так просто, и мы отправились в посольство Венесуэлы. Моя дочь была пятнадцатилетней девочкой-подростком и пустила в ход все свои женские чары, чтобы пофлиртовать с молодыми чиновниками. Именно ей удалось раздобыть адрес Маркоса. Оказалось, что он жил в особняке в районе Ла-Моралеха. Мы вышли из посольства окрыленные, решили вернуться в гостиницу и на следующий день сделать сюрприз Маркосу, явившись к нему домой. Это было ошибкой.

Утром в номер постучали. Открыв дверь, мы увидели двух здоровенных американских морпехов с огромными автоматическими винтовками, которые приказали нам следовать за ними. Отказываться или сопротивляться было бесполезно. Они забрали сумку и увели Монику, а меня схватили за руку. Нас доволокли до машины, которая стояла наготове, и отвезли в аэропорт. Напрасно я всю дорогу возмущалась, пытаясь объяснить, что ни в чем не виновата, что не нарушила никакого закона. Нас посадили в самолет, на котором не было названия авиалинии, и вышвырнули из страны, сказав, чтобы я больше не смела туда соваться. Через пару недель я получила от американского правительства, а точнее, от Госдепартамента, счет на три тысячи долларов за авиаперевозку и уведомление о том, что в случае неуплаты мне не продлят загранпаспорт.

Моника выплакала все слезы, повторяя, что хочет хоть раз увидеть отца. В ее душе образовалась невосполнимая пустота, а в сердце навсегда поселилась горечь утраты. Маркос Перес Хименес умер 20 апреля 2001 года в Мадриде. Их встрече не суждено было состояться.

Убийца по призванию

Итак, мы снова в Нью-Йорке. Через несколько месяцев после нашего возвращения мне несколько раз позвонил Фрэнк Стерджис, который после выхода статей снова начал крутиться около меня и часто досаждать мне звонками. На этот раз Фрэнк потребовал, чтобы я снова начала работать с ним. Он ехал в Анголу, где собирались войска для поддержки Фиделя. Стерджис хотел, чтобы я внедрилась туда и раздобыла нужные сведения, уверяя меня, что за задание хорошо заплатят. Фрэнк предпринял как минимум две попытки уговорить меня, один раз позвонив из Парижа, а второй – из Лиссабона. Я отказалась ехать, потому что никоим образом не хотела участвовать в его делах, а еще и потому, что из Анголы мне позвонил Джон Стокуэлл, командующий военным подразделением ЦРУ, и предупредил, что мне не стоит приезжать.

Мне стоило предвидеть, что мой отказ повлечет последствия, притом не только для меня. В отместку Фрэнк начал вынюхивать, чем занимается Эдди, и ему не составило труда выяснить, что у адвокатской конторы «Леви, Адлер и Кохен» полно нарушений. То, что власти как раз в тот момент начали расследование и возбудили уголовное дело, явно не было простым совпадением. В результате Эдди был арестован и осужден за мошенничество, когда стало известно, что миллионы долларов, которые он получил за липовые страховки, на самом деле осели на счетах в швейцарских банках и других местах. Из тюрьмы, где он отсидел два года, Эдди отправил мне письмо, в котором «поблагодарил» за то, что я вывела на его след своих «коллег из ЦРУ». Я не сомневаюсь, что так оно и было, потому что Стерджис однажды сказал мне без всяких угрызений совести: