В этот день они подсчитали запасы продовольствия. Теперь придется экономить. Эш отметил порции на каждый период бодрствования.

— Если времени потребуется столько же, нам хватит. Как можно больше времени лежите: так уходит меньше энергии.

Но человек не может все время спать. И как они ни старались, наступало время, когда уснуть уже невозможно, можно только лежать с закрытыми глазами, а долгие минуты ожидания переходят в часы, и всегда преследует страх.

— Вот о чем я думаю, — неожиданно заговорил Росс в тишине каюты, которую делил с Тревисом. — Когда прилетим, нас засекут радары. И какой-нибудь умник просто для тренировки выпустит ракету. Мы ведь не можем сообщить, что это просто возвращаются домой космические путешественники.

— Мы вооружены, — но Тревис не знал, какой защитой на самом деле обладает шар. Ракеты строго секретны. И очень может быть, что у их собственного правительства есть наготове сюрприз для корабля, который не поторопится отозваться.

— Ну, это тебе приснилось, — голос Росса звучал презрительно. — Не думаю, чтобы этими пушками можно было сбить «Найка-4» и всех его братьев и тетушек. Мы даже не знаем, как целиться.

Они вышли из гиперпространства. На этот раз переход дался труднее, потому что все ослабли. Но, несмотря на слабость, все потащились в рубку смотреть, как на экране появляется зеленоватый шар. Тревис обнаружил, что дрожит. Неужели этот зеленый шар — дом? Можно ли в это поверить? Или перед ними мираж, возникший именно потому, что им так хочется в это поверить? Может, экран показывает картину дома, чтобы путники не чувствовали себя одинокими?

Но вот показались знакомые очертания континентов. Росс опустил голову, закрыл лицо руками. Эш говорил что-то непонятное. Ренфри ласково поглаживал щит управления.

— Получилось! Он принес нас домой!

— Мы еще не сели! — Росс не поднял голову, и слова его звучали резко, как будто своими сомнениями он мог обеспечить безопасность посадки.

— Он принес нас сюда, — настаивал Ренфри. — Принесет и на поверхность. Правда, старик?

Последовал рывок от вхождения в атмосферу, земляне перенесли его, ошеломленные, не верящие себе. Росс выбрался из ремней кресла и направился к лестнице.

— Я спускаюсь, — он не поворачиваются к экрану, словно не мог больше смотреть на него.

И Тревис неожиданно почувствовал, что тоже больше не доверяет этому окну в пространство. Он вслед за Россом спустился по лестнице, прошел в каюту, лег и стал ждать посадки — если она произойдет.

Легкая дрожь старта ничто по сравнению с ударами атмосферы. В ушах шумело, тело напряглось. Все предыдущее ожидание легче, чем эти последние мгновения, которые они не могут измерить никакими мерами. И все время в глубине ожидание, что что-нибудь вмешается, сведет на нет все предыдущие успехи.

Тревис слышал, как Росс что-то бормочет на другой койке, но не мог разобрать слов. Что они теперь делают? Огибают свою планету в поисках места, с которого чуждый корабль взлетел несколько недель назад?

Ползли секунды… минуты… часы… Их можно было измерить, только считая вдохи, затрудненные вернувшимся тяготением. Теперь они видны на экранах радаров — и вражеских, и своих, и к ним уже, возможно, летят ракеты, чтобы помешать им опуститься на поверхность. Тревис наглядно представлял себе, как на столбе огня взлетают эти снаряды… приближаются…

Он поерзал на койке, мягкое покрытие изменило свою форму.

— Снижаемся.

Услышал ли он эти слова в коммуникаторе корабля? Или они просто возникли в его воображении?

Он почувствовал увеличившуюся тяжесть, давление в груди и легких. Из-за слабости его труднее было перенести. Но сознание он не потерял.

Последовал удар, корабль слегка подпрыгнул и застыл в наклонном положении. Руки Тревиса занялись креплениями ремней. Вокруг стояла полная тишина. Тревис не решался нарушить ее, он почти боялся шевельнуться, не мог даже теперь поверить, что они дома, что под ними почва родной планеты.

Росс рывком сел. Освободившись от ремней, он направился к двери. Двигался он как больной, но его влекла непреодолимая сила.

Голос его донесся тихим шепотом:

— Должен… увидеть…

И Тревис понял, что он тоже должен увидеть. Что он поверит только собственным глазам. Вслед за Россом он двинулся по коридору — к внутреннему люку. И помог Россу открыть его.

Они прошли через бункер, вдвоем навалились на зажимы внешнего люка. Росс дрожал, голова его ушла в плечи, лицо стало серым и влажным.

Открыл люк Тревис. Они, должно быть, смотрели на восток и начинался рассвет, потому что под кораблем лежала тень, а на горизонте появились светло-золотые лучи. Тревис опустил руки, не отрывая взгляда от этого света.

— У нас гости, — Росс поднял руку. Послышался громкий шум. По небу пронеслись четыре самолета в строю.

Вокруг корабля вспыхивали огни, разгоняя тени. Тревис увидел наклонившийся каркас, следы разрушений. Среди обломков показались люди, они направлялись к звездному кораблю. А за ними всходило солнце. Его солнце — оно восходит на небе его планеты! Они все-таки долетели, вопреки всему. Тревис рукой погладил стену корабля рядом с люком, как гладил шею своей пегой лошади после утомительного дня на ферме.

Желтое солнце поднималось над далекими холмами. Это холмы его родной Земли!