– Вот этот дивный шелк мы дарим вам в знак уважения и желания породниться, – сказал Свен. – Такого сокровища больше не найти отсюда и до самого Хольмгарда, а если ехать на юг, то до самого Миклагарда. Его привезли нам в дар от Хельги киевского после войны с Греческим царством. Может быть, – он со значением поднял руку, – что этот кафтан прежде носил сам кто-то из цесарей, Леон или брат его Александр. Следующим летом мы пойдем на сарацин и привезем еще немало такого. Всякий, кто с нами в родстве и в дружбе, не будет иметь недостатка в красивых одеждах всю свою жизнь. А тот, кто пойдет с нами в поход, – он взглянул на сыновей Тойсара, вытаращенными глазами разглядывавших ткань, – сам будет одаривать драгоценностями всех своих родичей и друзей – серебром, дорогими шелками и красивой посудой.

Цесарский рукав он приберегал на крайний случай, как самое сильное средство подкупа, если дела пойдут плохо. Этот час настал, но сватовство Арнора дало ему случай и преподнести подарок, и напомнить о выгодах грядущего похода. Если сновидец, думал Свен, и на это не клюнет, то ему, видно, сам небесный бог дарит серебряных коров!

Произнося свою речь, Свен поглядывал на лица слушателей и видел, что впечатление она производит неодинаковое. Талай, Тайвел и две их младшие сестры смотрели на шелк вытаращенными глазами: для них, выросших среди кожаных, меховых и грубошерстяных некрашеных одежд, этот рукав был словно вырезан прямо из закатного неба с золотыми отблесками вечерней зари, и образы небесных зверей, каких не водится на земле, отразились в нем и застыли. Невозможно было и представить, из чего и как простые человеческие руки могли бы изготовить такую ткань – тонкую, как лист, яркую, как небесный багрянец, с хитрым узором, какой и взглядом не сразу охватишь. Русы, приносящие подобные вещи, казались теми посланниками Кугу Юмо, к которым взывали при каждом молении, семейном или общем.

И они не просто принесли что-то с неба – они звали с собой туда, где таких вещей полным-полно, будто листвы в лесу.

Тойсар был в некотором смятении, хоть и старался, этого не показать: сложив руки на поясе, меренский князь хранил невозмутимый вид, но в светло-голубых глазах его отражалось сомнение. Людей, владеющих такими вещами, глупо называть неудачливыми. Да и соблазн был велик – получивший любую вещь, хоть мелочь, которой прежде владел сам цесарь, вместе с ней получил бы особую, почти божественную удачу.

– Известно нам, что каждой невесте и каждому жениху из семи стран-чужбин посылает Кугу Юмо пару, назначенную при рождении, – начал он. – Мы были бы рады, если бы из семи стран-чужбин судьбу приводящий добрый великий бог послал долю нашей дочери в вашем сыне. Но это дело не так просто решить, как поднять рукавицу и сунуть за пояс, – он засмеялся, желая выглядеть поувереннее. – Судьба дочери нашей вплетена в судьбу всей Мерямаа.

Речь шла не только о молодой семье, но о войне или мире, и Свен отметил: хорошо, что Тойсар не притворяется, будто не понимает этого.

– Это ты верно говоришь! – сипло одобрил Боргар. – Будем с вами единым родом – и такие вот богатства повалят к нам дождем!

– Что скажешь ты, Тойсар? – прямо спросил Хравн. – Твое слово, слово отца, здесь первое.

– Я был бы рад дать дочери такую хорошую семью… – Тойсар еще раз взглянул на цесарский рукав, и на лице его отразилось колебание.

Он уже видел себя в кафтане, отделанном этим шелком, – тут уж каждому станет ясно, что он в ближайшем родстве с самим Великим богом светлого дня.

– Так ты согласен? – не отставал Хравн: русы велели ему непременно добиться ответа.

– Я… – Тойсар что-то вспомнил и в колебании глянул на Кастан. – Нужно еще спросить мать девушки…

– Мы непременно спросим мать девушки, как же без этого! – воскликнул Свен. – Но сперва надо получить ответ отца. Ты даешь согласие?

– Я… – Тойсар еще раз оглянулся на Кастан, которой не терпелось вступить в беседу. – Если мать девушки будет согласна, то и я не стану противиться.

– Благодарим тебя, пан Тойсар. – Хравн поклонился, быстро бросив спутникам на северном языке: «Он сам согласен».

Русы радостно зашумели.

– А ты, покшава Кастан, согласна ли отдать твою дочь Илетай Арнору, сыну Дага?

Наблюдая за Кастан, Свен видел, что с ней придется потруднее, чем с ее мужем. На шелковый рукав она глядела с негодованием, почти с отвращением, будто ей принесли вонючую грязную тряпку, которой вытирают котел.

– Если бы Шым йод пуйршо пуро кугу юмо – из семи стран света судьбу приводящий добрый великий бог – послал судьбу нашей дочери в вашем сыне, мы были бы только рады этому родству! – Она подняла взгляд сперва на Хравна, который обращался к ней, потом на Свена; губы ее были растянуты в улыбке, но в глубоко посаженных глазах среди морщин отражалась злоба. – Но боги на весеннем молении дали нам знак: судьба Мерямаа не связана с судьбой рода руш, а если мы пойдем за вами, то не будет нам счастья и удачи. Идти же против воли богов не учили нас наши мудрые отцы.

– Удача подвержена переменам! – воскликнул Свен, едва Хравн кратко перевел русам ответ. – С тех пор как вы вопрошали богов, миновал почти год. Вы спрашивали о вашей удаче – что ж, может быть, она и впрямь невелика. Но у нас есть наша удача! И на нее нам жаловаться не приходится. Ты видишь вот это, – он показал на цесарский рукав, – ты видишь множество серебра и цветных одежд, которые у нас есть. Минувшим летом, как ты слыхала, моей удачи хватило на то, чтобы раздобыть себе в жены дочь велиградского князя. А уж он, не сомневайся, велик и славен в своих краях. Мы приносим удачу тем, у кого, быть может, пока не хватает своей.

– На словах многие богаты! – гневно возразила Кастан. – Но как дойдет до дела, оправдаются ли ваши посулы?

– Тот, кто сидит дома, уж верно не найдет ни славы, ни богатства, ни удачи! – прохрипел Боргар.

– Тойсар! – Свен, дивясь про себя, за что старуха так на него взъелась, перевел взгляд на ее мужа. – Окажи мне любезность – обратись к богам еще раз. Пусть они примут наши дары и сделают новое предсказание. Как знать – может, воля их изменится, когда они увидят, каких надежных спутников вы себе избрали.

– Мы уже вопрошали богов! – запальчиво возразила Кастан: она не привыкла к тому, что кто-то с ней спорит, и с трудом могла совладать с возмущением.

– Тогда здесь не было меня! – Свен упер руки в бока, будто бросал вызов самому небу.

– Давайте… Вот что подсказывает мне мудрость! – вмешался Тойсар, видя, что перепалка между сватами и его женой выходит из русла приличия.

Все разом смолкли.

– Я не вижу причин, – он снова покосился на цесарский рукав, – отказать в просьбе снова испытать волю богов…

– Но истинно верное испытание возможно только весной, в Праздник сохи, когда весь род мере пойдет с дарами в божьи рощи, – напомнила Кастан. – Когда боги получают жертвы и предопределяют судьбу на предстоящее лето.