Этот запах лаванды, смешанный с нежным запахом женского тела. Нет, если он не возьмет себя в руки, то к рассвету его разобьет паралич.

— Ты хочешь меня, — заявил он, когда она погасила свет.

Она хотела было ответить ему «нет». Но возможно, темнота располагала к откровенности, возможно, ей проще было сказать правду, так или иначе, но она ответила:

— Да. Думаю, что так оно и есть.

— Но ты намерена сопротивляться мне.

— Я должна.

— Я люблю побеждать.

— Я тоже, мистер Каллахэн. Я тоже.

— Ох, пропади все пропадом.

Дилижанс, подпрыгнув на мерзлых кочках дороги, наклонился, и Мора прижалась боком к Митчелу, хотя ей совсем не хотелось доставлять ему такое удовольствие. Она сидела между ним и каким-то лысеющим мужчиной, который явно не знал о том, что существует вода, с помощью которой можно вымыться.

Человек, сидящий рядом с Морой, переменил положение на сиденье, отчего вонь, которую источало его немытое тело, стала еще сильнее. Мора инстинктивно прижалась к Митчелу. Пока они жили в одном гостиничном номере в ожидании дилижанса, Митчел не упустил ни единой возможности, чтобы соблазнить ее: то поцелует, то прикоснется к ней, то заключит в объятия.

Тем не менее он выполнил свое обещание и на общем ложе вел себя безупречно, постоянно держа ее в состоянии возбуждения и раздражения одновременно. Его бездействие позволяло ей обдумать все варианты собственного поведения по отношению к нему и проанализировать свои чувства. Сейчас она прижалась к Митчелу, и ей было безразлично, что он подумает. По крайней мере в отличие от прочих пассажиров от него приятно пахло.

— Может, вам лучше сесть ко мне на колени? — с ленцой произнес Митчел, обнимая ее одной рукой за плечи.

«Так бы и убила этого нахала», — подумала Мора и. мило улыбнувшись миссис Диксон, постаралась скрыть свое смущение.

— Наверное, вы молодожены? — пророкотала миссис Диксон, от голоса которой проснулись и принялись оглядываться на них дремавшие пассажиры.

— Именно так, мэм, — сказал Митчел и поцеловал Мору в ушко, запустив кончик языка в ушную раковину. Почувствовав, как она задрожала, он усмехнулся с самым довольным видом: — Это моя ненаглядная маленькая женушка, и я везу ее в Монтану, чтобы похвастать своим сокровищем.

«Нет, убить его мало, — решила Мора, — его надо поджарить на медленном огне».

— Что-то я не вижу у вас колец. Уж не обманываете ли вы старуху?

Хотя Мору раздражала бесцеремонность этой женщины, она постаралась успокоить ее бдительность самым милым голосочком:

— Я спрятала наши кольца в надежном месте, мэм, наслушавшись страшных историй об ограблениях. Кольца принадлежали моим родителям, и я не переживу, если их у нас украдут.

Миссис Диксон похлопала Мору по руке: — Вы поступили очень разумно, дорогая. — Она сложила толстые руки на животе. — Вы такая красивая пара. У вас будут превосходные детишки.

Мора почувствовала, что краснеет, потому что вопреки здравому смыслу отчетливо представила себе вдруг маленького мальчика с густыми черными волосами и серыми глазами. Что за бред! Что бы ни произошло между ней и Митчелом, женитьба не входила ни в ее планы, ни тем более в планы Митчела. А Митчел тем временем согласился со словами миссис Диксон и принялся колоритно описывать чуть ли не целую дюжину детишек, которых он собирался завести. Мора подумала, что его, наверное, мало поджарить на медленном огне, а следует предварительно еще и подвергнуть каким-нибудь жестким пыткам.

Мора так поспешно выскочила из дилижанса, что едва не упала в грязь, но Митчел, вовремя удержавший ее за талию, спас от такого конфуза. Они оба медленно распрощались со своими спутниками, надеясь в душе, что им больше никогда не придется путешествовать вместе с этими людьми.

Возница указал им на довольно ветхое здание постоялого двора, который высокопарно назывался гостиницей, и Митчел повел к ней Мору. По пути она заметила неподалеку церквушку и подумала, что ей стоит побывать там как можно скорее. Непременно еще разок надо заручиться поддержкой Всевышнего.

Комната, которую им предоставили, была чистой, но больше ничего хорошего о ней сказать было нельзя. Ванная комната на сей раз была общей, но, к счастью, постояльцев в гостинице было мало, так как большинство собирались уехать следующим дилижансом, и претендентов на пользование ванной осталось не так уж много.

— Ужин будет готов примерно через полчаса, — сказал Митчел, когда Мора вернулась из ванной комнаты.

— Вот и хорошо, значит, я успею сходить в церковь, — сказала она и взяла накидку и шляпку.

— В церковь?

Мора не поняла, почему это так удивило Митчела. В тот вечер, когда они впервые встретились и он спас ее от пьяных ковбоев, она сказала ему, что возвращалась из церкви. Хотя она не была фанатично религиозной, в критических ситуациях, как сейчас, у нее возникала потребность посетить Божий храм.

— Да, я хочу помолиться. При всяком удобном случае я молюсь за упокой души дядюшки и бедняги Билла. И еще обычно прошу наставить меня на путь истинный и защитить. Я не была в церкви с тех пор, как мы с вами встретились, так что теперь я и за вас помолюсь тоже.

— Собираетесь спасти мою душу? — усмехнувшись, спросил Митчел и тоже стал надевать куртку и шляпу.

— Неплохая идея. Но вам незачем идти со мной. Я никого не заставляю следовать своему примеру, не буду осуждать и вас.

— Я ничего не имею против того, чтобы время от времени сходить в церковь, но сейчас я пойду с вами не по этой причине. Вам не следует одной бродить по улицам.

— Ну да, конечно. Хотя, насколько я успела разглядеть, в этом городишке всего одна улица.

— Нет ли какой-нибудь молитвы, которая помогла бы излечиться от излишней самоуверенности?

— Ну что ж, наверное, можно попросить Господа вернуть человека на путь покорности и смирения.

Митчел рассмеялся, и они вместе вышли из номера. Мора не сказала ему, что еще она хотела попросить прощения за свою ложь. Хотя она и не сказала, что фальшивые документы, которые она везла, являются настоящими, но все же отошла от истины и не сказала правды.

Во всяком случае, она считала себя виноватой и надеялась, что несколько минут размышления в церкви облегчат душу и уменьшат терзавшие ее угрызения совести.

Войдя в церковь, Митчел огляделся. В церкви никого не было, поэтому он спокойно оставил ее и вышел на воздух покурить. Мора достала из сумочки четки, которые подарил ей отец незадолго до смерти, и начала молиться. Вскоре она почувствовала покой в душе, который обычно нисходил на нее в церкви. Перед концом молитвы она попросила прощения и за грех, который намеревалась совершить с Митчелом. Но что Мора собиралась поступить не так, как принято в обществе, ее не волновало, а вот что она, поддавшись страсти, нарушит заповеди, проповедуемые церковью, ее беспокоило. «Но не настолько, чтобы остановить меня», — пробормотала она себе под нос и, поднявшись с колен, оправила юбку.