— Но что-то она прячет, — сказал он по пути к деканской квартире. — Значит, по-видимому, здесь.

Кладовая в спальне скрывала небольшую электрическую швейную машинку.

— Уже теплее, — ухмыльнулся Кармайн. — Где-то должна быть корзинка с принадлежностями.

Полезно иметь жену-рукодельницу.

Однако обнаруженная скоро корзинка не содержала в себе ничего подозрительного — только выкройка для блузки и юбка с вытачками. Доктор Денби шила себе кое-что из одежды.

Эйб нашел потайной шкаф в стене кухни. Пружинный механизм открывал дверцу при нажатии на нее ладонью. Внутри была толстая изогнутая труба с краном в нижней части колена.

— Колледж старый, трубы тут наверняка меняли, — сказал Эйб. — Эта, скорее всего, осталась от прежней системы.

Кори достал фотокамеру и принялся делать снимки, Кармайн тем временем привел доктора Черуски.

— Будете понятым, сэр.

— Но я ничего об этом не знаю! — запротестовал Черуски.

— Потому я вас и пригласил. Наблюдайте, как мы осматриваем содержимое шкафа, хорошо?

В изгибе трубы помешался черный мешочек, затянутый шнурком. Надев перчатки, капитан достал его и положил на кухонный стол, где его снова сфотографировали. Затем Кармайн ослабил шнурок и быстрыми движениями вывернул мешок наизнанку. Эйб и Кори стояли рядом, на случай если предметы станут раскатываться по столу. Однако ничего не покатилось; даже катушка ниток для швейной машинки осталась на месте. Кармайн, сопровождаемый голубыми фотовспышками, аккуратно расставил предметы на столешнице.

— Если хоть на чем-нибудь обнаружат ее отпечатки пальцев, она спеклась, — ухмыльнулся Кори.

— Будут, — спокойно сказал Кармайн. — Принеси пакеты для вещдоков, Кори.

На столе лежали коробка жасминового чая из специализированного магазина, рулончик глянцевой розовой бумаги с черным модерновым тиснением и надписями мелким шрифтом, рулончик полупрозрачной ткани, из которой шьют пакетики для чая, несколько шнурков с бирками, катушка ниток и стеклянная баночка цианистого калия с заводской этикеткой.

— Никому ни слова, доктор Черуски, — сказал Кармайн, выводя его из кухни. — Ваши показания потребуются лишь в том случае, если обвинение заявит, что улики подбросила полиция.

— Она сама сделала чайные пакетики и бумажные конверты для них! — удивленно проговорил Кори. — Где же она раздобыла бумагу с тиснением, фильтровальную ткань и нити с бирками?

— У поставщика, — сказал Эйб. — Судя по бирке, в Куинсе.

— Больше негде. Эйб, разузнай, как она достала все необходимое — открыто или же украла. Я ставлю на второе. Вероятно, особого труда это не составило, стоило только наведаться в Куинс поздно вечером. Из охраны там, скорее всего, один сторож. Вот с цианистым калием сложнее.

— Она находчивая женщина, — сказал Эйб. — Химическая лаборатория?

— Ни в коем случае! В любой лаборатории цианид на строгом учете и хранится в сейфе, сами знаете, — сказал Кармайн.

— Ха! — фыркнул Кори. — Знаю я этих химиков-ботаников, Кармайн. Голова в облаках, сейф нараспашку. Они небось хранят там кроличьи лапки на удачу, чтоб, не дай Бог, никто не спер.

— Это все предрассудки. Я знаком с некоторыми, у кого мышь не прошмыгнет! — возразил Эйб.

«Они счастливы, — думал Кармайн, слушая их вполуха. — Еще бы! Мы только решили еще одну загадку, теперь их осталось десять. И я тоже счастлив, — признался он себе. — А как Дуг Туэйтс обрадуется! Вот же нюх у канальи!»

Полину Денби Кармайн увидел только к концу дня, в камере для допросов.

— Вы знаете о своих конституционных правах? — спросил он.

— Да, вполне. — Она выглядела спокойной и еще более привлекательной; одна из трех женщин-полицейских по просьбе задержанной принесла одежду и полный набор косметики. Великолепные золотисто-рыжие волосы пышными локонами обрамляли лицо Полины, желтые глаза львицы были подведены тушью и карандашом. Желтовато-коричневое платье строгого покроя настолько шло доктору Денби, что всякие излишества оказались бы только во вред. Если бы Полина сама не сообщила Кармайну, что она фригидна, он никогда бы об этом не догадался по ее виду. И никто другой тоже.

— Вам требуется присутствие адвоката? — поинтересовался он, делая знак женщине-полицейскому пересесть в дальний угол помещения.

— Пока нет, — ответила Полина и, досадливо махнув на коллегу Кармайна, спросила: — А этой бедной девочке обязательно быть здесь? Я бы предпочла побеседовать с вами конфиденциально.

— Сожалею, мэм, но ей придется остаться. Она наблюдатель и должна следить, чтобы я не нарушил никаких правил.

— Вы для меня загадка, капитан. То вы сыплете просторечием, а в следующее мгновение говорите как хорошо образованный человек.

— Просторечие — замечательная штука, доктор Денби. Оно доказывает, что наш язык живой и постоянно развивается. — Он сел, включил магнитофон и произнес стандартную формулировку начала допроса. — Итак, доктор Денби, во время обыска квартиры декана мы обнаружили ваш тайник в одной из стен кухни.

Желтые глаза удивленно округлились.

— Тайник? В стене? Я ничего не знаю ни о каком тайнике.

— Ваши отпечатки пальцев утверждают обратное, мэм. Вы оставили их на каждом предмете в сумке, а также на трубе и дверце. Нет смысла отпираться.

Не прекращая борьбы, доктор Денби изменила тактику.

— После того как я все подробно расскажу, капитан, вряд ли отыщется суд присяжных, который признает меня виновной.

— Вы хотите суда присяжных? Но для этого необходимо, чтобы обвиняемый считал себя невиновным, а вы уже фактически признались. В таком случае нет смысла созывать присяжных.

— Я не сознавалась в убийстве! Я действовала в целях самообороны.

Кармайн подался вперед:

— Доктор Денби, вы совершили предумышленное убийство! Тщательно спланированное и исполненное. Умысел исключает самооборону.

— Чушь! — фыркнула она, словно поражаясь его тупости. — Страх за жизнь, сэр, порождает различные реакции у людей, потому что все люди разные. Будь я забитой домохозяйкой, я бы воспользовалась молотком или топором. Но я — адъюнкт-профессор в Университете Чабба, а мой муж, источник моего страха, был в нем деканом. Естественно, я надеялась, что моя причастность к его смерти не будет раскрыта, но то, что меня уличили, не делает меня автоматически хладнокровным убийцей. Каждый день я жила в страхе, потому что была единственным человеком, знавшим о сексуальных развлечениях Джона. Если я что-то и замышляла, так это сохранить себе жизнь, в то время как Джон стремился с ней покончить! То, что я рассказывала вам сразу после смерти Джона, было правдой, но это лишь вершина айсберга отвратительных подробностей. Мой муж пытался меня убить шесть — да, шесть! — раз. Автокатастрофа, несчастный случай на лыжном курорте, три попытки отравления и еще один случай, когда он чуть не пристрелил меня из дробовика. На охоте в Мэне. Джону доставляло удовольствие прикончить несчастную косулю и потом поедать жаркое из нее!