Он этого не сказал. А Лидия вообще не ждала от него каких-либо комментариев. Решительный стук ее каблучков возвестил о том, что она пошла прочь, и Уилл успел увидеть только ее силуэт, когда она достигла освещенного главного коридора и повернула налево.

Он заранее выждал оговоренные десять минут и прошел к месту встречи в квартале от клуба. Там он подождал еще десять минут, потом еще пять, прежде чем понял, что она не придет. Она решила ехать в Сомерстаун в одиночестве, а его оставила здесь.

Идиотка. Слабоумная. Недалекая. Безмозглая. Уже почти сутки после того разговора она пыталась найти правильную характеристику женщине, которая, струсив, так беспечно отмахнулась от выпавшего ей в жизни исключительного шанса. Ничтожество. Кретинка. Тупица.

— Черт побери, Лидия. — Эдвард лежал рядом, и она видела, как поднимается и опускается его грудная клетка. — Клянусь, ты сведешь меня в могилу.

Господи, как жаль, что она не может свести в могилу себя. Занятие проституцией способно разрушить душу женщины, но вот тело, несмотря на все ее усилия, продолжает здравствовать и даже испытывать голод и боль. А еще оно способно толкать ее на безмерные глупости.

Она коснулась руки Эдварда. Его кожа была влажной. Она вымотала его до крайности, и не раз во время близости она представляла на его месте другого. Он стал ее епитимью, ее наказанием за то, что вчера она плакала всю дорогу домой с той минуты, как села в кеб.

Ах, если бы он не целовал ее! Если бы он не ласкал ее и просто отступил на шаг и спросил, сколько, по ее мнению, денег они выиграли! И если бы она не согласилась на эти шестьдесят секунд! Сказала бы: «Лучше не будем».

Она бы ехала домой в другом настроении, радостном и приподнятом, как после выпитого на голодный желудок бокала шампанского, а потом с явным удовольствием вспоминала бы прошедший вечер. Она чувствовала бы себя полной жизни, а сейчас у нее внутри пустота. Да еще их сотрудничество оказалось под угрозой.

— Некоторые мужчины берут к себе в постель двух женщин. — Эдвард все не умолкал. — Но ты, клянусь, одна стоишь двоих.

— Ты льстишь мне. — Ее голос был безжизненным.

Пустота — это то, что она заслуживает.

Чего она достигла за последние два года. Практически ничего. Продавала себя мужчинам и научилась презирать их. Навлекала на себя погибель — сифилис, тюремное заключение, скатывание на самое дно, но так и не столкнулась ни с чем, что было бы серьезнее гадостей со стороны лишенных воображения подруг по ремеслу.

Она стремилась переделать себя, но потерпела поражение и не смогла даже избавиться от той глупой, бесполезной себя, которая плакала в кебе, когда мужчина отказался овладеть ею.

— А знаешь, мне пришлось пригласить того парня, Блэкшира, на свою вечеринку. Того, который воевал при Ватерлоо. — Голос Эдварда выдернул ее из размышлений и вернул в кровать. — Твоя подружка Элайза настояла. Подозреваю, она затеяла какую-то шалость.

Он поднял над собой руки и принялся изучать свои ногти.

— Вечерника была бы неинтересной без таких проказ, правда?

— Не соглашусь. Зря она попросила тебя об этом. Она ощутила тяжесть в желудке, как будто его наполнили свинцом. — Уверена, лорду Рэндаллу это не понравится.

— Насколько нам известно, Рэндалл затевает какую-то свою интрижку. Как бы то ни было, она настаивала. Правда, теперь джентльменов стало на три или четыре человека больше, чем дам. Придется прихватить нескольких жриц любви, чтобы было поровну.

Только этого ей не хватало. Было бы здорово, если бы ей на целую неделю удалось притвориться больной и избежать этой вечеринки. Хорошо еще, что ей не надо брать туда Джейн. Девочка получит неделю отпуска и навестит родственников. Ей ни к чему видеть ту грязь, что неизбежно сопутствует подобным мероприятиям.

Она натянула простыню до самого подбородка. Вряд ли Уилл поедет. Он не общается ни с кем из их круга, кроме виконта. Что ему делать целую неделю в Эссексе в обществе людей, которые ему абсолютно безразличны? Причем людей, не заслуживающих уважения. Запятнавших себя постыдными связями и скандалами. Именно таких, каким он не хочет быть.

Он не поедет. Не должен ехать. Потому что у нее, хоть она и прошла через множество испытаний, не хватит сил провести семь дней под одной крышей с мистером Блэкширом.

Уилл оторвал взгляд от пригласительной карточки и отшвырнул ее на стол. Она подлетела к краю и свалилась на пол.

Замечательно. Он поднял с пола карточку — это язвительное напоминание о том, что он все испортил, и положил ее на письмо от Хокинса, того самого основателя трастового фонда. Еще одна насмешка. Надобность в его услугах отпадет, если мисс Слотер никогда не выиграет свои две тысячи. Да и ему не понадобится придумывать какой-то забытый вклад, который якобы сделал Джордж Толбот. Потому что без участия в фирме Фуллера у него не будет дохода, из которого можно было бы выплачивать содержание миссис Толбот.

Он вдруг резко встал из-за стола и зашагал взад-вперед по комнате. В этом тесном холостяцком жилище не спрятаться от своих ошибок. Нигде не спрятаться. В три шага он дошел до стены, привалился к ней и взъерошил волосы. За окном, где была не весна, а лишь пародия на нее, завывал холодный ветер.

Вчера в «Бошане» ее не было. Он специально пошел туда, чтобы… чтобы что? Еще раз сказать «простите» в надежде, что она смягчится и примет его извинения? Притвориться, будто ничего не случилось, и спросить, когда они снова пойдут в клуб? Увести ее в укромный уголок и, отбросив прочь все условности, закончить то, что они начали?

Ее там не было все равно. Прошло уже пять апрельских дней, а у него до полной суммы не хватает около тысячи. Надо сказать Фуллеру, чтобы он искал другого инвестора.

Но Уилл еще немного подождет. Возможно, она найдет в себе силы умерить свою обиду на него, чтобы они могли продолжить свою совместную деятельность. Он должен надеяться, что ею будет двигать не гнев, а присущая ей безжалостная решимость.

— Я сделала это ради тебя, глупышка, — проговорила Элайза. Она обмахивалась веером, распространяя вокруг себя аромат жасмина. — И еще немножко для джентльмена. С самого начала было ясно, что он заинтересован. Когда еще ему представится такой шанс?

— Жаль, что ты не столь добра ко мне, чтобы сначала спросить, хочу ли я этого. — Лидия тоже понизила голос и прикрылась веером. Эдвард и лорд Рэндалл от души хохотали над пьесой, в частности над занудливой пожилой дамой, повторяющей слово, которое обозначало не то, что она имела в виду. В зале стоял гвалт, так как зрители бурно реагировали на действие, и мужчины, увлеченные спектаклем, за все время ни разу не оглянулись на дам. Лидия же продолжала настороженно следить за ними. — Шанс ему не представится никогда. У него нет денег на то, чтобы содержать любовницу. А мистер Роанок выделяет мне щедрое содержание.

— Ха. И за это таскает тебя в библиотеку. — Элайза небрежно взмахнула веером. — В последнее время, когда ты оказываешься в «Бошане», ты пропадаешь почти на час. — Она склонилась к ней, и ее обдало запахом жасмина. — Капитан Ватерлоо переживает. Я видела его лицо, когда он наблюдал за мистером Роаноком, который уводил тебя из бального зала.