Он ничего не ответил, чувствуя, что сейчас она перейдет к главному.

— На новорожденную нацию правоведы подали в суд и в тысяча восемьсот тридцать пятом году наконец получили причитающееся. Настырные уроды, да?

Коллинз безмолвствовал.

— В тринадцатом веке где-то здесь обосновались ростовщики из Ломбардии. Алчная свора! Давали деньги под возмутительные проценты. — Меган хитро подмигнула Сэму. — Кстати, тут встречаются члены Парижского клуба. — И зашагала к зданию.

18.10

Из музея Малоун отправился на такси в «Риц». Только бы Торвальдсен уже вернулся из долины Луары!

Он негромко постучал в номер. Филенчатая дверь распахнулась, на пороге стоял датчанин. Слава богу.

— В новостях передали о перестрелке в музее Клюни, — сказал он, когда Малоун зашел в комнату. — Ты там случайно не замешан?

— Замешан. Но мне удалось незаметно улизнуть.

— А Сэм где?

Малоун вкратце рассказал о событиях минувшего дня, о похищении Сэма и о Джимми Фоддрелле, который оказался Меган Моррисон. Только о приезде Стефани ни словом не обмолвился. Лучше пока держать это в тайне. Если он хочет остановить друга или хотя бы отсрочить претворение в жизнь его планов, об интересах Вашингтона упоминать не стоит.

Как удивительно все обернулось! До сих пор обычно секретничал Торвальдсен, исподволь втягивая Малоуна в свои игры.

— Так с Сэмом все в порядке?

— Не знаю. — Коттон решил солгать. — В любом случае сейчас я ничем не могу ему помочь.

В ответ датчанин поделился историей о поездке к Элизе Ларок.

— Словом, дрянь она еще та. Но деваться было некуда. Я сидел — сама вежливость — и думал о Кае, — завершил он рассказ.

— Она его не убивала, — заметил Малоун.

— Это не снимает с нее ответственности. Они с Эшби в одной упряжке — близко общаются, тесно сотрудничают. Этого довольно. — В глазах Торвальдсена читалась усталость. — Коттон, Эшби ищет книгу.

И он рассказал о завещании Наполеона и об особом томе под названием «Королевства Меровингов. 450–751 гг. н. э.», который теперь хранится в музее Дома Инвалидов.

— Нужно успеть добраться до нее вперед англичанина.

Малоун тем временем напряженно думал. Стефани хочет, чтобы он остановил Торвальдсена. Для этого нужно рулить ситуацией самому. Непростая задачка. Попробуй отбери руль у нынешнего водителя…

— То есть я должен ее украсть?

— Украсть книгу трудно. Дом Инвалидов — настоящая крепость, там раньше хранилось оружие.

— Это не ответ.

— Укради.

— Хорошо, я добуду книгу. И что потом? Ты отправишься искать сокровища Наполеона? Публично опозоришь Эшби? Прикончишь его и станешь жить не тужить?

— Все тобою перечисленное.

— Когда похитили моего сына, ты сразу примчался, помог мне пережить тот ужас. И я готов помочь тебе. Но мы должны все хорошенько обдумать. Нельзя просто взять и убить человека.

Во взгляде старика плеснулось искреннее сострадание.

— Прошлой ночью я так и сделал.

— И тебе все равно?

— Совершенно. Кабрал убил моего сына. Он заслуживал смерти. Эшби виновен не меньше Кабрала. Впрочем, возможно, мне не придется марать об него руки. За меня его убьет Ларок.

— Это, несомненно, упрощает дело?

Стефани сообщила, что Эшби едет в Париж и завтра передаст всю информацию американскому агенту, поддерживающему с ним контакт. Малоун испытывал к англичанину глубокую неприязнь за причиненное Торвальдсену горе, однако тот поставлял спецслужбам ценные сведения… Черт! Что же делать? Поймать человека вроде Питера Лайона крайне важно…

— Хенрик, пожалуйста, доверься мне. Я справлюсь. Но сделаю это по-своему.

— Я могу достать книгу сам.

— В таком случае какого черта я тут сижу?

Губы датчанина тронула слабая улыбка.

— Надеюсь, из желания мне помочь.

Малоун твердо посмотрел другу в глаза.

— По-своему.

— Мне нужен Эшби, Коттон, понимаешь?

— Понимаю. Однако давай прежде, чем ты его убьешь, разберемся, что происходит. Ты ведь сам вчера так говорил. Может, этой линии и будем придерживаться?

— Коттон, мне уже не очень интересно, что происходит, — устало отозвался Торвальдсен.

— Тогда зачем тебе игры с Ларок, возня с Парижским клубом? Убей Эшби — и успокойся.

В комнате повисло молчание.

— Что с Сэмом? — спросил наконец датчанин. — Я за него волнуюсь.

— Не беспокойся, я разберусь. — Малоуну вдруг вспомнились слова Стефани. — Он большой мальчик и может о себе позаботиться. По крайней мере сейчас.

Пока Сэм и Меган шли от метро, сумерки сгустились до черноты. Моррисон сказала, что этот район недалеко от музея Клюни и Люксембургского дворца. Называется Монпарнас. Старое здание, куда она привела Сэма, еще хранило следы былого великолепия. Они поднялись на шестой этаж в обширную квартиру-студию с мини-кухней и ванной.

— В нескольких кварталах отсюда жил Ленин, — весело сообщила Меган. — Теперь там музей. Ума не приложу, кто туда ходит.

— Тебе не симпатичны идеи коммунизма? — отозвался Сэм.

— Нет. Коммунизм по многим статьям еще хуже капитализма.

Студия напоминала типичное жилище студента. На стенах яркими пятнами пестрели гравюры без рамок и рекламные плакаты туристических агентств, самодельные полки гнулись под тяжестью книг и учебников. У стула Сэм заметил пару мужских ботинок, на полу валялись скомканные джинсы явно не женского размера.

— Это не моя квартира — приятеля, — проследив за его взглядом, пояснила Меган.

Она скинула куртку и как-то буднично, привычным жестом положила пистолет на стол.

Коллинз продолжал осматриваться. Три компьютера. В углу сверхкомпактный сервер.

— Это GreedWatch, — Моррисон указала на сервер. — Отсюда я управляю сайтом. Хотя все думают, что управляет Джимми Фоддрелл.

— В музее пострадали люди, — напомнил ей Сэм. — Это не игра!

— Игра, Сэм, игра. Большая, чудовищная игра. И веду ее не я. Люди пострадали не по моей вине.

— Все началось, когда ты подняла крик.

— Ну должны же вы были наконец увидеть реальность!

Вместо бесполезного спора об очевидном он решил разговорить Меган, вытянуть из нее больше информации. Как учили в Секретной службе.

— Расскажи о Парижском клубе.

— Ты такой любопытный? — хмыкнула она.