Утро встретило меня солнечной погодой и хорошим настроением. Впервые за последнее время.

Потянувшись на большой кровати, поднялась, откинув одеяло в сторону. Сегодня решила приготовить своему мужу завтрак и попытаться вновь поговорить. Может быть, не только у меня сегодня хорошее настроение, но и у него.

Я спустилась на первый этаж и только было повернула в сторону кухни, как входная дверь открылась, и на пороге нашего со Зверем дома появился сам хозяин. Я так и застыла, смотря на мужчину, который был одет с иголочки: тёмно-синий костюм-тройка и белоснежная рубашка с тремя расстёгнутыми наверху пуговицами.

— Доброе утро. Ты только проснулась? — спокойным голосом спросил меня мой фиктивный муж.

— Доброе утро, — только и смогла проговорить ошарашенно.

Аврора

Внутри меня будто что-то обрывается, почему-то становится трудно дышать, а ноги подкашиваются. Но я, всё так же не прерывая зрительного контакта, смотрю прямо в глаза своего мужа. Фиктивного мужа — тут же добавляю про себя. Фиктивного.

В груди щемит так, что там, с левой стороны, где находится сердце, больно сжимается, отчего хочется потереть это место. Сделать хоть что-то, чтобы только унять эту ноющую боль, которая, кажется, раздирает меня на части.

Я не могу понять, почему это так. Почему там внутри так болит, но я чётко чувствую, что мне больно. Больно так, что в глазах щиплет, и я вот-вот расплачусь прямо перед мужчиной.

Почему так больно? И самая главная мысль: где он был?

Я же чётко помню, что вчера вечером, когда я ложилась спать, он был дома. И я не слышала хлопка входной двери, хоть моя комната и была закрыта. Тогда где он, чёрт возьми, был?

Мысль вертится в моей голове, но я не могу ухватиться за неё. Не могу зацепить то, что, кажется, лежит на поверхности.

— Аврора, что-то случилось? — Зверев пристально осматривает меня, будто хочет понять, что со мной произошло за одно мгновение.

Я качаю головой, еле сдерживая себя. Он не должен увидеть, что мне больно. Он не должен увидеть мои слёзы из-за него.

— Нет. Со мной всё хорошо, — отвечаю тоненьким голоском, а потом поворачиваюсь спиной к нему и направляюсь именно туда, куда хотела — на кухню, делать завтрак для себя и для своего мужа, который в этот момент должен быть дома, а не где-то шляться.

Мне хочется ошибиться в своих предположениях. Чтобы это было не так. И у меня, по сути, нет никаких доказательств того, что он мне неверен.

Да, иногда он уходит из дома и пропадает по нескольку часов. Да и сейчас с самого утра его где-то носило, но это ведь не повод подозревать в его в том, что он мне изменяет. Он бы не сделал этого. Я не верю.

Но в голове тут же вспыхивает одна-единственная мысль, что я-то ему фиктивная жена. Он женился на мне просто потому, что чувствует вину за то, что я его спасла и за это поплатилась. И теперь, как я поняла, за мной охотятся, чтобы убить главного свидетеля.

Это просто чувство вины и желание защитить меня, но никак не что-то большее.

Какая же я дура.

А я-то думала, что я ему дорога. Но это лишь чувство вины.

Я зажмуриваюсь, пытаясь сдержаться и не заплакать. Беру себя в руки и захожу спокойно на кухню. Вот только в моей душе не так спокойно, как я это показываю. Там дикий шторм. Ураган. Там дожди и осень. Там плакучая ива, что тянет свои ветви вниз от боли и печали.

Движения какие-то механические. Не понимаю, что делаю, словно мозг отключился, а руки двигаются сами по себе, совершая отточенные до автоматизма действия.

Внезапно вздрагиваю от того, что мои плечи крепко сжимают широкие сильные ладони. Замираю, прикрывая глаза. Вдыхаю, приводя свой пульс в норму. Но вот в душе буря, которую ничем не успокоить.

— Аврора, — опускаясь ниже, шепчет мне на ухо мой фиктивный муж.

Я ещё сильнее зажмуриваюсь. Мне так хочется в этот момент скрыться куда подальше из кухни, из этого дома и не видеть этого человека. По крайней мере несколько дней или недель точно.

Мне хочется отдохнуть от этой суеты. От всего того, что сковывает меня, мою душу. Отчего невозможно даже глубоко и размеренно вздохнуть. Словно воздух перекрывают. Как в золотой клетке сижу, а ключ от неё у моего хозяина — Марата Зверева.

— Что случилось, девочка? Тебя кто-то обидел? — и его руки оплетают предплечья, притягивая к себе ближе, не желая выпускать меня из своих стальных и цепких оков.

— Нет. Всё хорошо, — отвечаю, беря себя в руки, приводя в порядок своё дыхание и голос. — Отпусти меня, Марат. Чайник закипел, — добавляю последнее, чтобы найти хоть одну причину, чтобы он отпустил меня и дал воздуха глоток.

— А я почему-то в этом сомневаюсь, что всё хорошо. По тебе совсем этого не скажешь.

Значит, не умею я притворяться — только по одному моему лицу можно прочитать всё то, что у меня на душе.

Чёрт. Нужно не показывать ему всех своих чувств. Не хочу, чтобы он меня жалел. Я не маленькая девочка, которая порезала палец, и теперь её нужно успокоить и пожалеть. Я уже взрослая и должна со всеми обидами, со своими чувствами справляться сама. Без чьей-либо помощи. Потому что я привыкла справляться сама.

И надо же было подумать, что для Зверева я хоть что-то значу. Сумасшедшая девчонка.

— Тебе кажется. А теперь отпусти меня, — и добавляю позже. — Пожалуйста…

Но голос тихий, будто садится на несколько октав от того, что долго кричала, либо же от волнения. Но это не так. Просто сдерживаться уже нету сил.

— Да, чёрт возьми, что с тобой?.. — рявкает Марат и резко разворачивает меня к себе лицом.

Жёстко берёт меня за подбородок двумя пальцами и приподнимает моё лицо, чтобы наши взгляды скрестились. Но я успеваю разгадать его мотивы и с силой зажмуриваюсь.

— Аврора! — рычит как дикий зверь. Впрочем, он и является этим самым зверем. Диким, безжалостным, жестоким, который растаптывает меня безжалостно. — Посмотри на меня! Хватит от меня закрываться. Что случилось за одну ночь и утро?

Резко распахиваю глаза и смотрю прямо в этот тёмный шоколад напротив меня.

— Где ты был?

Голос совсем тихий. Я так боюсь ответа на этот вопрос, но мне нужно знать. Просто нужно. Какой бы потом болью это ни обернулось.

Смотрю пристально, не желая пропустить ни одного чувства, ни одной эмоции от своего фиктивного мужа. Чтобы он не посмел мне солгать.

— В этом проблема?

Марат прищуривается, а глаза его грозные, будто испепелить желают.

Мы вернулись к тому, с чего начали. К перепалкам и неприязни друг к другу. Мы не понимаем друг друга. Словно совсем чужие люди, которые ненавидят слишком сильно.