нисходящие прямо в море. И внизу, под нами ни одного деревца, ни одного чахлого кустика. Отсюда, если прыгать, будет большая вероятность, что дельтаплан при неудаче спикирует все же не на камни, а прямо в воду. Но такого не должно было случиться, жар от камней уже шел такой, что попади под него крыло, то его сразу потянет наверх.

— А вы не боитесь? — спросил меня капитан, после того как я выбрал место. — Рискуете же сильно. Разобьется ваш мальчик.

— Рискуем, конечно. И я, честно вам признаюсь, даже боюсь. Но все же верю в успех. Несущее крыло мы построили грамотно, и оно обязательно полетит. Лишь бы мой испытатель не сплоховал.

Капитан подошел к самому обрыву, осторожно глянул вниз.

— А я бы не стал сигать вниз, — признался он вдруг. — Жизнь одна и глупо ею так рисковать.

— Ну, да, — согласился я, — потому я и не прыгаю. Я хоть и не боюсь летать, а все же страшно.

На мою оговорку капитан не обратил никакого внимания. Я подошел к нему, встал рядом и еще раз внимательно осмотрелся. Внизу волны бились о скалистый берег, поднимая густую, белую пену. Прыгать моему испытателю предстояло строго вперед, с небольшим разбегом. Дельтаплан после прыжка сразу же потянет вниз и тут главное, чтобы Женька не растерялся и отдал руль управления от себя. Тогда он не встретится с валунами, а аккуратно воспарит над ними и, перемахнув, запланирует над морем. И вот тогда уже ему надо будет взять круто вправо и уходить на Тигровый полуостров. Расстояние-то всего ничего — меньше полуверсты, а попробуй преодолей. Тем более что от страха у парня будут поджилки трястись, словно разболтанные струны, а мозги от адреналина съедут напрочь. Я вздохнул, еще раз осмотрелся. Оглянулся назад. Там, за бетонной твердыней с торчащими стволами пушек, выглядывал нос нашего дельтаплана и, судя по доносившемуся гомону, притягивал к себе солдат. Слышались крикливые восклики штабс-капитана, басок поручика, отгоняющего подчиненных. Мои архары, пользуясь моментом, снимали общие планы, вполголоса переговариваясь и косясь на меня. Видимо, решили поймать какой-нибудь красивый кадр с моей персоной.

Я посмотрел на часы. До приезда Стесселя было еще много времени и на солнцепеке стоять оказалось утомительно. Капитан заметил это и сказал:

— А пойдемте-ка, Василий Иванович, ко мне. Я вам кваска свежего налью. Или пива, ежели хотите.

— Кваса было бы неплохо, — согласился я и мы ушли с обрыва.

В комнате у Жуковского было прохладно. Холодный квас прекрасно утолил жажду и послужил темой для разговора. Вернее, осушая кружку, я заметил, что вкус у этого напитка просто превосходный и никакое заграничное сладкое пойло с ним сравниться не может. И тут Жуковский со мной ш согласился, приведя мне в пример… Кока-Колу! Которая, оказывается, нынче продавалась в аптеке как лекарство от расстройств нервной системы. И, насколько я понимаю, эта кола в составе своем имела экстракт из листьев коки! Легальный наркотик! И Жуковский меня убеждал, что сие пойло прекрасно бодрит и утоляет жажду и нашему квасу до него далеко. Ну, да, тут я был вынужден с капитаном согласиться, и попытался рассказать из чего же делают этот напиток и к чему это может привести. Нагнал на него жути, рассказывая, во что со временем превращается наркоман. И, причем я нисколько не преувеличивал. Еще в свое время мне попалась на глаза старая, переведенная с английского газетная заметка, где добропорядочные жители городов жаловались на обпившихся кока-колы негров. А заметка была как раз из этих годов, в которых я сейчас обитаю. Так что, проблема наркомании уже была известна обществу, да только пока на нее не особо обращали внимание. И Жуковский мне… не поверил. Отмахнулся от мысли, что человека может сломать какой-то напиток. Мы просидели в его каморке с полчаса, когда вдруг в дверь без стука залетел взбалмошньй штабс-капитан и едва ли не проорал:

— Его Превосходительство едут!

— Далеко? — невозмутимо вопросил капитан.

— С версту.

— Ну, это они еще с четверть часа добираться будут. А с ним еще кто?

— Штаб похоже его весь. Шесть повозок.

— Ну, что ж, хорошо. Ты иди, проследи чтобы порядок был, солдат построй. А мы скоро выйдем.

И штабс-капитан побежал исполнять приказание. Через открытую форточку окна стало слышно, как он нещадно дерет глотку, строя своих подчиненных, на кого-то орет за ненадлежащий вид и на матах отправляет исправить оплошность. Мы через пять минут вышли, капитан встал рядом с шеренгой солдат, а я невозмутимо пристроился возле своего дельтаплана. А солнце, не смотря на конец августа, жарило нещадно…

Комендант притащился на сопку изнывающим от жары. Сидя в фаэтоне, вытирая взопревший лоб платком и лениво переговариваясь с соседом. Вот повозка вытащилась на плац и штабс-капитан, не жалея легких, рявкнул:

— Смир-р-рна!

Далее прошла стандартная процедура приветствия, доклада и осмотра. Всего со Стесселем приехало с десяток человек, почти все военные. Но среди них я увидел своего знакомого — Пудовкина. Того самого журналиста, с которым мы пили и того, что потом спасал меня из воды. Вот уж не ожидал я его увидеть, хотя, честно признаться, следовало бы мне его пригласить самому. Я кивнут ему, улыбнувшись, он сделал приветственный знак мне. На шее у него висел новомодный пленочный фотоаппарат, а в руках уже крутился остро наточенный карандаш.

А между тем «официальная» церемония оказалась закончена и Стессель со своим штабом и Жуковским размеренно двинулись ко мне.

— Здравствуйте, Ваше Превосходительство, — первым поздоровался я.

— Здравствуйте, здравствуйте, Василий Иванович, — кивнут он добродушно. Ему было жарко. И хоть верхняя пуговичка парадного кителя расстегнута, а все равно ворот оказался пропитан потом. Хоть он и вытирал шею платком, да только это не сильно помогало. — Я, так понимаю, вот на этом вы и хотите полететь?

Тот же самый вопрос читался в тазах и остальных присутствующих. Наш дельтаплан не выглядел той штукой, на которой можно воспарить над облаками. Слишком уж хлипко все выглядело, ненадежно.

— Именно на этом мы и полетим. Погодка сегодня удалась на славу, как раз для таких полетов.

— Ух, жарит сегодня и вправду что-то очень сильно, — и уже обращаясь к своим коллегам, спросил. — Тут всегда так летом?

— Близость к морю спасает, Анатолий Михайлович. Но обычно все же не так как сегодня. Хотя июль и август здесь, действительно, самые утомительные месяца, — ответили ему и продолжили в тему, — потому-то наши офицеры и раскупили землицу под дачи возле Пресного озера. Там хоть чуть-чуть, но легче переносится летний зной. Да и город под