Луч-указатель уперся в ровную стену. Геннадий решил было, что здесь где-то есть поворот, но, к его удивлению, им приказали остановиться. Панама обмер. Как, и это… все?!! Их вывели из камеры только для того, чтобы подвести к стене?!!! Мысль о расстреле не успела прийти ему в голову: неожиданно стена… дрогнула, и пол перед ней стал проваливаться. И свет! Снизу ударил яркий свет, осветивший ступени и ту часть подземелья, где они находились.

Теперь Панама увидел, что их сопровождают двое – у того, который приказывал, были нашивки младшего сержанта, второй был рядовой. Оба высокие, крепкие, в пятнистой камуфляжной форме и высоких тяжелых ботинках. На груди обоих висели автоматы Калашникова, на поясе у сержанта болталась кобура непривычной формы и размера.

– Вперед! – приказал младший сержант. – И без глупостей!

Геннадий бросил быстрый взгляд на Курбана. Ему очень не хотелось спускаться, он понимал, что раз их загоняют в подземелье, то возврата уже не будет, но и бросаться на вооруженных и готовых ко всему спецназовцев не имело никакого смысла. Вот если бы его поддержал Алиев… Но тот как будто ничего предпринимать не собирался и сигнала все не подавал… Значит, Панама зря на него надеялся.

«Ну давай же!» – хотелось крикнуть Геннадию. Он чуть не выкрикнул это вслух, но в это мгновение его ударили прикладом в спину, и он кубарем покатился вниз, а следом за ним – Курбан.

– У-у, бараны! Сказал же, вперед! Панама поднял голову. Над ним стоял младший сержант. Черт, когда же он успел спуститься?

– Вас что, пинками поднимать? – зарычал рядовой.

Не дожидаясь ответа, он замахнулся, но Алиев, опередив его, быстро вскочил на ноги.

– Все в порядке, начальник! – Курбан примирительно поднял вверх руки. – Все в порядке, ну, растерялись мы, зачем же сразу драться? Мы же не со зла и не от упрямства… растерялись мы, да и понятно же почему! От ваших чудес у любого голова кругом пойдет. Небось сам, когда первый раз сюда попал, очумел? Вот и Гена встал… видишь, все хорошо, повода для…

– Иди! – Сержант дернул подбородком в сторону длинного коридора. – И хватит болтать! Насобачился языком молоть!

– Все, командир, идем! – Курбан испуганно сжался и, угодливо кивая головой, повернул, куда указывали. – Туда?

Ему не ответили – метрах в десяти открылась стена, и из проема выглянула седая мужская голова.

– Мезин, долго еще? А, уже ведете… Ну хорошо! Голова спряталась, но проход остался открытым.

– Слышали, что прапорщик сказал? – прорычал младший сержант, впрочем, без особой злости. – Бегом, а не то я…

Мезин в азарте сорвал с груди автомат и передернул затвор.

– Ну, черви, долго вас ждать?

Вся кровь бросилась Панаме в голову. Эта мразь, сержант недотраханный, называет его червем?! Его, капитана, который командовал десятками таких щеглов? Да это же издевательство какое-то!

– Чего встал? – услышал он окрик и увидел, что сержант обернулся и смотрит на него. – Ах ты… еще глазами сверкаешь? Ну, ты сам напросился!

Мезин шагнул к Геннадию. Руки с автоматом пошли вверх. Геннадий, ожидая очередного удара, инстинктивно сжался, но тут раздался голос Алиева.

– Стой! – крикнул он. – Подожди! Не надо! Горец умоляюще сложил руки.

– Прошу тебя, не надо, не бей его! – Курбан сделал шаг вперед и покорно склонил голову. – Аллахом прошу, не надо!

– Да пошел ты! – Рядовой, стоявший поодаль и с усмешкой наблюдавший за этой сценой, решил, что пора прийти на выручку командиру. – А ну, всем стоять!

– Не бейте нас! Не надо! – завизжал Алиев. – Мы все сделаем!

Повернувшись к рядовому, он потянул его за рукав.

– Сынок, пожалуйста, делайте, что хотите, но только не бейте! – тонким голосом прокричал он. – Я же вам в отцы гожусь…

– Руки убери! – Спецназовец толкнул горца в грудь и придвинулся к Мезину. – Смотри, какие герои! Только толпой могут… Витя, расшмалять бы их здесь!

Пономарев заскрипел зубами. Вся эта унизительная сцена была отвратительна, но что он мог сделать.

Один против двоих вооруженных и явно хорошо подготовленных спецназовцев? Алиев не в счет, вон как из него дерьмо полилось. А говорил-то как! Мешок! Между тем Курбан, казалось, уже не думал ни о чем, кроме своей шкуры. Рабски согнувшись и заглядывая в глаза то одному, то другому спецназовцу, он заскулил:

– Сынки, ребята, просите, что хотите, деньги, лошадей… все отдам! Машину… вот, машину хотите? – Алиев протянул руки к сержанту и сделал шаг вперед. – Иномарку! Красивую, блестящую…

Горец вдруг рухнул на колени и пополз к Мезину.

– «Мерседес»! – кричал он, приближаясь к нему. – Или «БМВ»? Говори, завтра же будет стоять…

Панама был ошеломлен. «Курбан на коленях? Господи, да это же…»

Додумать он не успел. Там, где только что был Алиев, мелькнула темная тень и одновременно прозвучал крик: «Мочи!» Действуя скорее инстинктивно, чем осознанно, Геннадий рванулся к стоявшему рядом с ним рядовому. Тот уже перехватывал автомат и тянулся к затвору.

Вот уж хрен тебе! Панама от души, с удовольствием, провел правый хук и левый прямой вдогонку. Он бил так, как его учили, не просто втыкал кулак в челюсть, а метил в нутро, в душу врага! Здесь не ринг, здесь не только можно, но просто необходимо ударить так, чтобы противник больше не встал. И это удалось! Противный хруст сигнализировал о том, что первая цель достигнута, враг надолго обездвижен. Теперь очередь второго.

Пономарев стремительно повернулся… и понял, что опоздал. Курбан справился со своей задачей еще быстрее, автомат Мезина был уже у него в руках, а сам младший сержант лежал, запрокинув голову, и смотрел в потолок широко открытыми глазами. Вся левая часть его головы представляла собой сплошную рану, из которой пульсирующей струйкой бежала кровь.

– Бери автомат! – прохрипел Алиев. – И доводи дело до конца!

Словно бы поясняя свою мысль, горец шагнул к противнику Геннадия и коротким ударом приклада проломил тому висок.

– Вот теперь порядок, – удовлетворенно кивнул он. – Двумя гадами на земле меньше стало.

Панама, как ни зол он был на спецназовцев, нервно поежился. Нет, он понимал, что Курбан прав, что эти парни заслуживали смерти, что недозволительно проявлять жалость, находясь среди врагов, надо быть беспощадным и без колебаний убивать их. И все-таки в душе Геннадия что-то сопротивлялось этому, и он, чтобы скрыть свое состояние от Курбана, отвернулся.

– Чего стоишь! – окликнул его тот. – Бери запасные магазины… Вот шайтан!

Одной рукой вскинув автомат сержанта, Курбан не прицеливаясь выстрелил. Панама успел лишь мельком заметить, как в провале стены появилась седая голова… и разлетелась от попавшей в нее пули.