– Итак, – заговорил Кабал. – Что мне теперь делать со всеми вами?

Солдаты армии Малефикаруса все как один переминались с ноги на ногу. Они и сами не были уверены, что с ними стоит делать. Раздался клич: «Наш новый предводитель!» Его быстро подхватили остальные.

– Наш новый предводитель, Кабал! Кабал! Кабал – наш новый лидер!

Кабал убрал оружие.

– Отлично, – сухо сказал он. – Можете поработать в моем цирке. Идите за мной.

Малефикарцы тут же построились за его спиной, а Кабал уже шагал прочь.

– Ах да, еще кое-что, – бросил он через плечо. – Придется заполнить некоторые документы.

– И прекратите это завывание!

Добрые люди из Мурслоу откликнулись на просьбы своего спасителя и отблагодарили его тем, что толпами повалили в цирк. В школьной тетради в клеточку, о которой, как полагал Кабал, Хорст ничего не знал (он очень на этот счет ошибался: Хорста тетрадка сильно веселила), некромант строил график. По оси X он откладывал время – один год; вертикальная ось Y имела деления от 0 до 100. «Диаграмма душ» Кабала отражала довольно хорошие показатели. Его деревянная линейка заканчивалась как раз там, где проходила наилучшая эмпирическая кривая, согласно которой он соберет все души за две недели до окончания оговоренного срока. Конечно, не слишком большой резерв времени на случай непредвиденных обстоятельств: столько всего может пойти не так, и он проиграет пари. Достаточно какой-нибудь мелочи. В дверь постучали. Пришел Костлявый.

– Эй, босс, тут босс, – сообщил он.

Кабал отложил тетрадь и откинулся на стуле.

– В твоих словах никакого смысла, – заметил Кабал.

– Ну ты же знаешь, городской босс.

Кабал тут же выпрямился.

– В смысле мэр? Тогда пригласи его.

Как правило, у Кабала-ученого не было времени на то, чтобы встречаться с политиками. Ну разве что если отнестись к ним как к натурному эксперименту, не более того. Если за последние недели некроманту и удалось установить что-то в рамках этого эксперимента, так это то, что у всех местных политиков ограниченные полномочия, но непомерно раздутое эго. Достаточно было лишь сделать им небольшой выговор – взаправду или только для виду, – и они принимались изо всех сил реализовывать свои ограниченные полномочия, проявляя при этом недюжинную смекалку.

Два месяца назад одному недовольному члену городского правления практически удалось прикрыть их цирк из-за нарушения мер по охране труда и технике безопасности. Кабал не стал уточнять, что руководство цирка, а именно Ад, заботилось лишь о том, чтобы здоровью и безопасности обязательно что-нибудь угрожало, – других мер здесь не признавали. Он не сомневался, что в их ситуации подобный довод вряд ли помог бы. Пришлось воспользоваться пряником в виде большого коричневого конверта, набитого старыми банкнотами, и кнутом в лице Фобоса – Человека-Кошмара (который, кстати, оказался трогательно признателен за то, что его вызвали из Тартара: «Приятно временами выбраться куда-нибудь, поболтать с перевозчиками. Перестаешь чувствовать себя оторванным от мира. Ну вы понимаете, о чем я»). А ведь все началось с чего: Кабал мимоходом заметил, что последний раз, когда он видел человека более распухшего, чем жена того самого члена городского правления, из его тела выползали трупные черви. Сам факт, что наблюдение было верным, не сыграл никакой роли.

Мэр Мурслоу оказался веселым, полным энтузиазма человеком, которого в хорошо упорядоченном мире назвали бы мистером Физзиуигом [16]. Тот факт, что в этом мире мэра звали мистер Браун, лишний раз подчеркивал, в каком все плачевном состоянии.

– Господин мэр, – приветствовал его Кабал. – Как я рад вас видеть. Простите, что не имел возможности навестить вас сам.

– Ну что вы, ну что вы. Деловой человек вроде вас, предприниматель, наверное, занятой круглые сутки, – мэр улыбнулся, явно ожидая ответа.

Кабал перестал пытаться отыскать в его предложении глагол.

– Чем могу вам помочь? Весь к вашим услугам. Все для вас и вашего замечательного города, конечно же.

– О, что ж, чудесно, видите ли. Малефикарус! Пуф! Да, в мгновение! Ока! Чудесно! – мэр зачем-то изобразил жест, будто ударил по мячу битой, как в крикете, затем выждал, пока мяч исчезнет из виду, после чего добавил: – Образцово!

– О, я понимаю. Вы о том, как я разрешил небольшую неприятность с Руфусом Малефикарусом? Что ж, это пустяки. Мне в удовольствие. – Последние слова были чистой правдой.

– Пустяки? Нет! Что вы! Ей-богу! Существенно, не незначительно. Заработали все очки. Все очки, поверьте! Великолепно, великолепно!

Мэр потряс головой, как бы подчеркивая весь драматизм ситуации.

– Местный герой! – Несколько секунд он со скорбью смотрел на пол, затем выдохнул, на лице его вновь появилась широкая улыбка. – Занятой человек! Исчез!

И он ушел.

Какое-то время после того, как за мэром захлопнулась дверь, Кабал смотрел на нее.

– Да уж, – изрек он наконец. – Что ж, если я когда-нибудь получу травму мозга, буду знать – всегда есть возможность сделать карьеру местного политика.

Уродливый человек и толстый уродливый человек уставились на палатку.

– И что нужно делать? – спросил толстый уродливый человек.

– Нужно лишь бросить мяч для пинг-понга и попасть в один из аквариумов, – просиял Боббинс.

– И я выиграю приз? – уточнил толстый уродливый человек.

– И вы выиграете приз, – отвечал Боббинс. Сияя.

Боббинс получился в результате экспериментов Кабала с базовой формулой «тряпка, кость, прядь волос (и немного жира)»: в данном случае некромант добавил полироль «Брассо». В результате, что бы ни делал Боббинс, он делал это сияя.

– Хорошо, – сказал толстый уродливый человек, и просто уродливый человек повторил вслед за ним. – Пожалуй, я попробую.