Токугава проследил за его взглядом и довольно улыбнулся:

– Да, если я сумею зайти на этот португальский фрегат и разогнать с помощью его пушек мешающие мне выбраться из гавани лодки, это будет очень хорошо. Я подниму штандарт, и командир галеры поймет, что я на борту фрегата. Так что мы сможем вскоре перебраться на свою посудину… Да, Андзин-сан действительно гений, вы говорили мне правду, Ябу-сан. – На лице Токугавы сияла довольная улыбка. – Спросите Андзин-сан, как я могу попасть на фрегат?

– Да элементарно, ногами. Нужно подойти к трапу, представиться охране и высказать желание подняться на борт. Там отец Алвито, их адмирал, или другое какое начальство. Почему им не пойти на переговоры с вами?

– Ничего не получится. – Ябу помрачнел, его мысли были сосредоточены на голове Токугавы, если принести ее Исидо, быть может, тот обрадуется и пощадит клан Касиги, который только что почти перешел на сторону рода этого неудачника Токугавы Иэясу. «Почти» не считается. Как говорили бывалые самураи: «День на стороне чужой – не считают за постой». – В порту охраняют люди Исидо, они не дадут нам приблизиться к кораблю. Все пропало.

Выбирай противника сильнее тебя. В случае если тебе удастся победить, это будет великая победа. А если проиграть – не так обидно.

Из мудрых изречений господина Токугавы Иэясу, рекомендованных для воспитания юношества в семьях самураев

Ал отошел в сторону деревянного заграждения, возле которого в дневное время носильщики ставили свои паланкины. Никто, как видно, не собирался посвящать его в дальнейшие планы, а он не хотел навязываться.

Он уже понял, что его план сочли невозможным, и не находил ничего лучшего, чем ждать, когда начальство само решит, что делать.

Неожиданный всплеск отвлек его от мрачных дум, в воде появилась мокрая голова с ножом в зубах. Ал отпрянул было от заграждения, но человек в воде не собирался нападать на него.

– Приветик, Алекс Глюк! Что у вас тут такое? – Адамс почти вылез из воды, ежась на слабом ветру.

– Да вот лентяй-сама хочет получить пушки с фрегата, да по возможности так, чтобы палец о палец не ударить. – Ал хотел уже сплюнуть, но вовремя подобрал слюни, находящийся в воде кормчий мог расценить плевок как оскорбление. – Ему для этого нужно только пройти пятьдесят метров по набережной да потолковать там с их адмиралом о цене за услуги…

– О чем? – не въехал Адамс. – Дался вам этот адмирал? Что он может решить?.. – Кормчий улыбнулся во все хлебало, сверкая на Ала глазами только что обожравшего незапертую кухню котищи. – Слушай, тебя что в детстве кормилица об землю башкой несколько раз тюкнула, или пьяная матросня твоей милостью словно с мячом играла, что ты такой тупой. Беги, толмач хренов, к своему Токугаве и скажи, что я, кормчий «Лифде» Уильям Адамс только что взял на абордаж эту португальскую шлюху. – Он кивнул в сторону фрегата. – И готов прицепить его штандарт в любом подходящем для этого месте, включая камбуз и гальюн, где ему самое место. Скажи, что за этот подвиг я хочу получить обратно свой корабль со всем грузом и командой, и адьёс амиго…

Ал уже хотел повернуться и доложить о победе Токугаве, но потом передумал и сам прыгнул в воду, заработав руками и ногами по направлению к фрегату. За ним, чертыхаясь и сыпя проклятьями, плыл кормчий.

Увидев бегство Ала, Бунтаро поднял было лук, но Токугава остановил его, поняв, что кормчий что-то задумал, и раз так, не следует ему мешать.

Конечно, Ал мог просто перевести Токугаве слова Адамса, обойдя вниманием те места, где кормчий рекомендовал прикрепить флаг самого главного в Японии даймё в матросском гальюне, но он решил поступить по-своему. А именно, в очередной раз выслужиться перед Токугавой, показав ему, что тоже участвовал во взятии вражеского фрегата.

Конечно, это было нечестно и недостойно истинного геймера, но Ал прекрасно сознавал, что если до сих пор не убит и не выбыл из игры, то это только потому, что какие-то силы оберегают его. Сам же он хоть и назывался кормчим, ничего не знал о море и судовождении. А значит, не мог представлять для Токугавы какой-либо реальной ценности.

Между тем ценность эту он был просто обязан предъявить новому господину. Хотя бы чтобы выжить.

Вместе они доплыли до стоянки фрегата и взобрались на мост, который, как считали люди Токугавы, должен был охраняться самураями Исидо и португальцами. Ал еще пригибался, шаря глазами по сходням, выискивая притаившихся в засаде стрелков. Тщетно. Около трапа лежал богом забытый пьянчуга.

«И никого, и покойники с косами, – вспомнился Алу старый фильм с участием Крамарова. – Хотя нет, это и странно, что никаких покойников, ни единого завалящего трупа. Они поднялись на корабль. Адамс разыгрывал перед Алом картину в стиле „хозяин принимает у себя дома дорогого гостя“. С деланным спокойствием и скукой, он провел геймера по кораблю, открывая поочередно все двери.

Подойдя к одной из кают, Адамс сделался на время более серьезным, сообщив, что сейчас Ал познакомится с самим главным иезуитом японских островов, и, не дожидаясь, когда спутник переварит эту информацию, толкнул дверь.

Перед Алом предстало отрадное зрелище – связанный по рукам и ногам дон Алвито в кресле, два других, не менее закрученных и запутанных в веревках ухаря на полу.

Они вошли, оставляя мокрые следы. На всякий случай Ал вытащил из-за пояса полученный в бою короткий меч. Адамс был вооружен ножом.

– Уважаемый сеньор, м… негоциант. – Кормчий склонился в придворном поклоне перед Алом. – Имею честь представить вам главного подонка этих мест, святошу и мразь, господина главного инквизитора всей Японии, не знаю, как там вас…

– Слава богу, это вы, – обрадовался при появлении Ала дон Алвито. – Скажите, пожалуйста, этому господину, что я не главный инквизитор Осаки, а бедный переводчик и миссионер.

– Мне очень жаль, но он говорит правду. – Ал положил руку на плечо Уильяму Адамсу, чувствуя, как тот расстроился, получив это нелицеприятное известие. – Извини друг, но, честно говоря, это не хуже, а может быть, даже лучше, чем если бы ты захватил главного инквизитора. – Он примирительно улыбнулся.

– Что вы хотите, господа пираты? – Дон Алвито смерил их изучающим взглядом. За тридцать лет жизни в Японии он в достаточной мере постиг японский характер, для того чтобы предсказывать дальнейшие шаги своих оппонентов, но, к сожалению для себя, совершенно оставил без внимания изучение характеров португальцев и вообще европейцев. Потому что, окажись на месте разношерстной матросни фрегата «Санта-Лючия» самураи, они никогда не бросили бы корабль, отправившись по ближайшим тавернам и чайным домикам. Чего нельзя было сказать о дорвавшихся до выпивки, жратвы и дешевых баб европейцев. Так получилось, что пробравшийся на корабль Адамс не нашел на нем не только достойного сопротивления, но и вообще кого-либо, кроме мирно пьющих в каюте и треплющихся обо всем на свете священника, кормчего и адмирала.