— Повернись! — прошипел он своим ужасным голосом.

Что ж, у нее не было выбора. Сейчас он снова попробует овладеть ею, но у него опять ничего не получится. И тогда он сделает ей больно. Это случалось с нею уже столько раз, что Джульетта сбилась со счета. Она легла на живот, сжав кулаки и уткнувшись лицом в подушку, чтобы не слышно было ее стонов, и приготовилась к пытке.

Однако первое прикосновение склонившегося над ней мужчины было нежным, как дуновение ветерка. Он провел рукой по спине Джульетты. Девушка замерла, ожидая, что сейчас он порвет на ней одежду, взгромоздится сверху и попытается войти в ее сопротивляющееся насилию тело. Но ничего этого не случилось. Он только ласкал ее медленно и терпеливо, почти нежно; рука его двигалась все выше и выше, поднимая ее волосы. Затем губы его коснулись ее шеи, и Джульетту вдруг охватило такое горячее желание, что он наверняка должен был почувствовать страстную дрожь ее возбужденного тела.

Он никогда не целовал ее раньше. И это неожиданное прикосновение к шее его холодных влажных губ вызвало в ее теле ощущение, которого она испугалась еще больше, чем до этого боялась боли. Меньше всего она хотела научиться любить то, что он делал с нею! Ей не нужно было удовольствие, смешанное с болью!

Впрочем, сейчас, этой ночью, все было иначе. Даже лежа лицом в подушку и сжимая кулаки, Джульетта не чувствовала боли и унижения и не могла сопротивляться охватившим ее ощущениям. Сильные руки склонившегося над ней мужчины нежно скользнули под рубашку, касаясь ее кожи. Сегодня эти руки были совсем другими — большими, сильными и мозолистыми, а не мягкими, почти женскими, к которым она привыкла. Джульетта с ужасом ожидала момента, когда ее мучитель взгромоздится сверху и сделает ей больно. Но ничего подобного не происходило. Он просто продолжал касаться ее тела, ласкать его, возбуждать его.

Внезапно Джульетта почувствовала, как ее потянули за плечи. Она перевернулась, не открывая глаз, чтобы не видеть триумфа на его ненавистном лице.

Но губы его нежно коснулись ее век, которые затрепетали в ответ, затем он стал покрывать поцелуями ее виски, щеки, нос. И только после этого он впервые поцеловал Джульетту по-настоящему — сначала просто коснулся губами плотно сжатых губ девушки, словно уговаривая ее расслабиться, а потом жадно проник внутрь языком.

Джульетта знала, что должна сопротивляться изо всех сил охватившим ее в этот момент ощущениям — и не могла ничего поделать. Он никогда не целовал ее раньше, но Джульетте казалось, что она знает вкус этих губ. Девушка решилась наконец открыть глаза — и увидела при мерцающем свете свечи, что у склонившегося над ней мужчины темные волосы, серебристые глаза и лукавая улыбка.

— Ты ведь знала, что это я, — прошептал Фелан.

И Джульетте нечего было возразить. Так же как было невозможно скрыть охватившее ее возбуждение. Она лишь обвила руками его шею и притянула его к себе. Джульетта нетерпеливо двигалась под ним, не сознавая, чего так жаждет ее возбужденное тело, и, когда он коснулся низа ее живота, по всему телу ее пробежала дрожь удовольствия.

Девушка невольно вскрикнула — и звук собственного голоса заставил ее проснуться. Она лежала одна в темноте, и все тело ее было покрыто холодным потом. Все это был лишь сон. Пугающий, предательский сон.

Джульетта быстро оделась. Руки ее все еще дрожали после пережитого. Боже, ее предали в конце концов даже собственные сны… Бежать! Она должна как можно скорее бежать отсюда!

«Конечно, — говорила она себе, направляясь к морю с небольшим узелком, в котором была ее новая одежда, — немного жаль, что не удалось попрощаться с Дульси и Ханниганом». Дульси была еще одной из тех добрых женщин, которым хотелось накормить и обласкать ее, и Джульетта с теплотой вспоминала каждую из них. И в Ханнигане тоже было нечто, вызывавшее ее доверие и уважение. Она понимала, что главное для этого человека — семейство Ромни и их загадочные секреты. И все же что-то подсказывало ей, что Ханниган с удовольствием распространил бы свою заботу и на нее.

Но больше всего Джульетта жалела, что больше не увидится с Взлом. Она знала, что ей будет не хватать этого милого юноши. Только ему за последние месяцы удавалось заставить ее беззаботно смеяться. Он стал для нее словно бы братом, которого у нее никогда не было. «И одновременно сестрой», — подумала Джульетта с лукавой улыбкой. Она так и не узнает, что заставило его стать участником этого абсурдного маскарада и играть такую неблагодарную роль. Оставалось только пожелать ему большого успеха.

Вот по кому она нисколько не будет скучать, так это по Фелану. Ни одной секунды! Никогда больше его холодные глаза цвета стали не будут обшаривать ее тело, следить за ней, словно взвешивая, чего она стоит; они не будут проникать ей в душу, в самые тайные ее уголки, скрытые порой даже от нее самой. Никогда больше не почувствует она прикосновения его рук, никогда не узнает наяву вкус его губ…

Увидеть все это во сне — какая жестокая шутка проказницы-судьбы! А может быть, не такая уж жестокая? Может быть, когда-нибудь она действительно встретит мужчину, прикосновение которого не будет повергать ее в ужас? Который подарит ей свою нежность, и она даже сможет родить ему детей. Впрочем, все это были лишь несбыточные мечты.

Джульетта собиралась идти по берегу моря в сторону Плимута, надеясь, что ей удастся затеряться в большом портовом городе, спрятаться и спокойно решить, как ей лучше покинуть Англию. У нее не было больше сережек, которые могли бы обеспечить ее будущее, и она так и не решилась пройтись по дому в поисках чего-нибудь ценного. Фелан Ромни слишком хорошо успел изучить ее, чтобы оставить на виду хоть что-то, что могло бы способствовать побегу.

Густой туман поднимался над морем. Девушка остановилась, чтобы снять ботинки и пройтись напоследок босиком вдоль кромки прибоя. И тут она вдруг поняла, что находится на берегу не одна.

Джульетта застыла неподвижно, пристально вглядываясь в пелену тумана. Сначала она заметила сложенную на берегу одежду и лишь потом — голову мужчины над водой. Не могло быть никаких сомнений в том, кто это. Только один из обитателей Саттерз-Хед любил море настолько, чтобы встать ни свет ни заря и пойти поплавать.

Джульетта знала, что должна повернуться и бежать, пока Фелан Ромни не заметил ее на берегу. Бежать подальше от Хэмптон-Реджис, от Саттерз-Хед, от этого ужасного человека и связанного с ним искушения, которое она едва начинала осознавать. Но вместо этого она стояла неподвижно и смотрела на него.

Фелан был неповторимо красив и грациозен, ныряя в набегавшие волны, словно чайка. Он явно чувствовал себя в море своим, и Джульетта невольно вспомнила сказки, которые рассказывала ей старая шотландская няня, о чудесных существах, принадлежавших наполовину морю, наполовину суше. Этим туманным утром, глядя на Фелана Ромни, она почти готова была поверить в их существование.

А потом Джульетта вдруг с ужасом поняла, что Фелан уже выходит из моря. Он шел прямо на нее, вроде бы не замечая ее присутствия, и несколько секунд Джульетта смотрела на него словно завороженная.