Узкая полоска света виднелась под дверью, ведущей в смежную комнату. В комнату его жены.

Возможно, Виктор там? И специально оставил дверь приоткрытой, чтобы услышать, если она позовет?

Лидия откинула одеяло и опустила ноги на пол. В изножье кровати лежала шаль, и, чудо из чудес, теперь на Лидии было белье. Это была все та же сорочка Виктора, но Дженни пришила к разрезанному плечу завязки, так что рубашка больше не спадала. Лидия завернулась в шаль и на цыпочках подошла к двери.

Она толкнула ее. Дверь бесшумно подалась. Открывшаяся ее взгляду комната была оформлена в том же стиле, что и та, в которой она спала. Правда, мебель была более изящная, и здесь имелось высокое, в полный рост, зеркало в подвижной раме. Шторы на окнах были такого же винного цвета, как в спальне Виктора, но стены вместо зеленого штофа украшали обои, изображавшие аллеи английских садов. Глубокий зеленый тон встречался только в стеблях растений на обоях и у шнура, которым были отделаны розовые подушки.

Середину комнаты занимала кровать. Простыни были сбиты, подушки смяты, покрывало свисало почти до полу. В этой постели спали или по крайней мере пытались заснуть. Скомканная ночная сорочка валялась на полу. Лидия на цыпочках вошла в комнату. Виктор сидел боком к письменному столу в дальнем углу комнаты. На нем, как всегда, были черные брюки, но обуви на ногах не было. Это вызвало у Лидии улыбку. Ворот белой рубашки распахнут, рукава закатаны. Лидия не спускала с него глаз, ее сердце учащенно билось.

Она не могла бы сказать, спит Виктор или бодрствует. Он поставил локти на подлокотники кресла и прикрыл лицо ладонями.

На письменном столе стояла открытая чернильница и лежал лист бумаги, присыпанный песком.

Кому он писал? Выяснил, кто она, и связался с ее отцом? Тревога сдавила Лидии грудь.

Она осторожно подошла к столу в надежде разобрать слова сквозь покрывавший их песок. На листе была всего одна строчка, написанная энергичным размашистым почерком.

Лидия наклонилась, чтобы стряхнуть песок. Виктор пошевелился. Она отскочила в сторону.

– Что вы тут делаете?

Лидия туже запахнула шаль на груди, пытаясь остановить дрожь.

– Вы писали моему отцу?

Виктор взглянул на лист бумаги, поднял его, ссыпал песок в коробочку и сложил письмо.

– Это не имеет к вам никакого отношения. К тому же, я полагаю, письмо, адресованное мистеру Холлу в Бостон, через две недели вернулось бы обратно.

Виктор открыл изящный ящичек, вынул палочку воска и подержал ее над лампой. Когда кончик расплавился, он капнул красный воск на письмо и, повернув руку, запечатал его надетым на мизинец кольцом.

– Вам нужна настойка опия?

– Нет.

Она больше не хочет спать. Виктор взглянул на нее.

– Больно? – Он быстро перевел взгляд на письмо, словно был не в силах долго смотреть на Лидию.

– Не очень.

На самом деле Лидия порой стискивала зубы от боли, хотя и старалась не обращать на нее внимания. Однако тупая боль вынуждала ее принимать очередную порцию настойки опия, от которой путались мысли гудело в голове.

– Вам лучше лечь в постель.

– Нет. Я и так слишком много сплю.

Виктор перевернул запечатанное письмо и надписал адрес. «Господину Джорджу Китингу».

Значит, не ее отцу или кому-нибудь из ее знакомых, к тому же адресовано оно в Англию.

Виктор явно игнорировал ее, от былого внимания не осталось и следа. Лидия подошла в валявшейся на полу ночной сорочке и наклонилась, чтобы поднять ее.

– Оставьте это.

– Я только хотела свернуть ее и положить на кровать.

– Для этого есть слуги.

Виктор поднялся. В свете стоявшей за ним лампы Лидии был виден лишь его силуэт – грозная тень, заставившая ее отступить.

– Да, но я привыкла помогать слугам. Мои братья… – Голос Лидии пресекся, когда она поднимала рубашку с пола.

Ее братья часто разбрасывали одежду, и горничной вечно приходилось собирать ее. В Америке хозяйка дома, которая не работала наравне со слугами, считалась лентяйкой.

Виктор выхватил свою ночную сорочку у нее из рук и швырнул в угол.

– Вам не следует сюда приходить.

Боль, но не от раны, пронзила сердце Лидии.

– Знаю. Вы не хотите, чтобы я оставалась в вашем доме.

– Наоборот, я этого очень хочу.

Виктор провел рукой по волосам. Непокорная прядь упала ему на лоб.

Лидии хотелось убрать выбившийся завиток, хотелось провести рукой по темной щетине, покрывавшей его щеки и подбородок. Она хотела повторения их недавних объятий.

– Черт возьми! Не смотрите на меня так.

Лидия потупилась. Как она на него смотрит? Наверное, он по ее лицу прочитал то, что творится у нее внутри?

– Простите, – пробормотала она.

– Послушайте, Ленни, разве я уже недостаточно причинил вам вреда?

Она вскинула голову. Ее неодолимо влекло к Виктору, человеку, который ранил ее. Но ведь он сказал, что если бы она не двинулась с места, он бы промахнулся.

– Вы ведь не хотели ранить меня?

– Совершенно не желая этого, я приношу несчастье всем, кто со мной сталкивается. – Он нахмурился.

Лидия взглянула на постель: сбитые простыни свидетельствовали скорее о бессонных метаниях, чем о мирном отдыхе.

– Не думаю, что мы с вами враги.

– Я вам не враг, но от этого никому не легче.

Она пожала плечами:

– Просто вы, как и другие, считаете своей обязанностью давать мне советы.

Воздух, казалось, тихо вибрировал в мягком свете масляной лампы, растерзанная постель придавала моменту необыкновенную интимность. Каково это – разделить с Виктором ложе? Но это спальня его жены. Наверное, он думает о ней?

Тревога терзала душу Лидии. Она подошла к окну. Ей хотелось застелить постель, но Виктор так резко отреагировал на ее попытку убрать его рубашку, что ей показалось, что она преступила какую-то грань.

Только сейчас она поняла, почему так тихо, – дождь перестал.

– Не пора ли вам все-таки объяснить, почему вы убежали из дома? – спросил Виктор.

Лидия отодвинула портьеру и выглянула на улицу. Ни звезд, ни луны, темно, как в пещере. Есть ли какой-нибудь смысл скрывать правду?

– Из-за моей свадьбы.

– М-м-м…

Повисшая в комнате тишина словно укутала Лидию уютным одеялом. Она напряженно ждала дальнейших расспросов. Теперь причины ее побега даже ей самой не казались такими уж серьезными. Но вопросов не последовало.