— Номер принадлежит нашему гениальному пианисту Гоги Ираклиевичу Абашидзе, — нехотя сообщил Резо Салакаури. Пообещав не причинить беспокойства великому пианисту, Бобров поблагодарил грузинского коллегу и положил трубку.

«Теперь пора связаться с Ерожиным», — подумал Никита Васильевич, но не успел. Из восточного округа столицы отзвонил Волков.

Следователь снова натолкнулся на Ахалшвили. Волков случайно показал его фото вместе с фотографиями других кавказцев, подозреваемых в различных преступлениях, директору Волгоградского рынка, и тот Отария Ахалшвили опознал.

Никита Васильевич выслушал доклад следователя и взглянул в окно. Небо прояснилось, и низкое зимнее солнышко манило на улицу.

Полковнику надоело торчать в кабинете, и поговорить с директором рынка Бобров решил сам. Он распорядился о транспорте, не спеша спустился по лестнице, вышел во двор и, зажмурившись от солнечных лучей, уселся в машину.

Никита Васильевич не любил быстрой езды.

Поездка на рынок и не требовала срочности.

Водитель переползал от светофора к светофору. На Рязанке машины шли сплошным потоком, но заторов не произошло. Бобров спокойно развалился на заднем сиденье и поглядывал на улицу. Снег кончился, дорожные службы успели его разгрести, и столица выглядела пристойно. Директор рынка, азербайджанец Рафик Карулов, принял Боброва в своем кабинете, а взглянув на удостоверение полковника, приказал подать им чая и стал чрезмерно внимателен.

— Все об этом парне и как можно подробнее, — попросил Никита Васильевич и с удовольствием отхлебнул чай из маленького пузатого стаканчика, оправленного в серебряный подстаканник.

— Я с ним много не общался. Парень работал хорошо, претензий у меня к нему не было, — вспоминал азербайджанец.

— Кем он у вас работал? — Бобров не торопился. Он с удовольствием удрал из отдела под вполне приличным предлогом, и покидать кабинет рыночного директора не спешил.

— Работал. Все делал. Погрузка, уборка. За порядком приглядывал. У нас тут мастера на все руки. Узких специалистов не держим, — улыбнулся Рафик.

— Об этом я догадываюсь, — усмехнулся Бобров, поглядев на два огромных золотых перстня на пальцах директора и его золотую цепь, больше смахивающую на ошейник.

— Может быть, Отарий с кем-то дружил.

Я бы послушал человека, который его знал поближе, — намекнул Никита Васильевич.

Директор на минуту вышел и вернулся с тремя молодыми кавказцами:

— Вот вся его бригада, — представил директор своих работяг и поговорил с ними на родном языке. Из общения с бригадой Бобров узнал кое-что любопытное. Свободного времени с коллегами по рынку Отарий не проводил.

По словам мрачного парня с челкой, он был образованный, с инженерным дипломом, потому развлекаться так, как это делали его напарники, не хотел. После работы он исчезал, и чем занимался, парни не знали. Один из них видел Отария с высокой блондинкой. Блондинка работала рядом в книжном магазине и часто забегала на рынок за покупками. Женщина имела двенадцатилетнюю дочь и, по предположению троицы, жила разведенной. Бобров поблагодарил гостеприимного Рафика и его молодцов и прямиком направился к книжному магазину.

" Высокую блондинку звали Галей Анциферовой. В этот день у нее был выходной, а работала ее сменщица Света. Никита Васильевич зашел в маленький кабинетик завмага, показал пожилому лысеющему начальнику свое удостоверение и попросил его рассказать о продавщице. Семен Самойлович Цымерман — так величали хозяина книжного магазина — усадил полковника в кресло и пробрался за свой письменный стол. Стол этот был так завален всевозможной бумажной продукцией, что стоило к нему прикоснуться, как часть товара летела на пол.

— Теснота, — пожаловался Цымерман. — Что я могу сказать о Гале? Несчастная, красивая русская девчонка, у которой, как и у тысячи других, не сложилась личная жизнь.

Работает она нормально. В душу я к ней не лезу Но свою судьбу она сама вывалила. Человеку с человеком хочется поделиться.

Пользы от этого никакой, а душе облегчение.

— Меня интересует не так сама Галя, как ее друг-грузин, — уточнил Никита Васильевич.

— Отарий? — переспросил Цымерман.

— Вы с ним знакомы? — Никита Васильевич давно лично не работал по следственным делам на улице и сейчас вспоминал молодость и получал от допроса необычайное удовольствие.

— Знаком, — грустно подтвердил Пымерман. — Нормальный парень, только зачем обещать женщине лишнего? Пожил, помог ей, приласкал, потешился — и хорошо. Обещать не надо.

— В чем же он обманул вашу красавицу? — поинтересовался Никита Васильевич.

— В чем все мужики обманывают доверчивых женщин? Обещал, когда сматывался, что напишет, позвонит, заберет, женится. Полный набор, — монотонно перечислил завмаг.

— Не написал, не позвонил, не забрал и не женился, — покачал головой Бобров. — Что же Галя?

— Что Галя? Страдает, плачет, думает, что ее милый погиб или попал в переделку. В самое очевидное верить не желает. — Семен Самойлович улыбнулся грустной улыбкой человека, хорошо знающего этот мир.

Бобров записал адрес Гали и показал завмагу номер телефона, полученный от Глеба.

Телефон из календаря мадам Краковской, администратора зала имени Чайковского, принадлежал Анциферовой.

Жила Галя рядом в пятиэтажке Никита Васильевич поблагодарил мудрого еврея за полученную информацию, попрощался и покинул тесный кабинет. Кивнув водителю, чтобы тот оставался на месте, полковник с удовольствием зашагал по указанному адресу пешком.

Мобильный телефон в кармане молчал. Это означало: в отделе ничего экстренного нет и начальник не нужен. «Пусть немного от меня отдохнут», — подумал полковник и вошел в подъезд.

Галя жила на последнем, пятом этаже. Бобров поднялся и порадовался за себя, поскольку не задохнулся. Жизнь с приятной женщиной Кирой, с которой он на днях тихо и без помпы оформил свои отношения, благотворно сказывалась на здоровье полковника.

Дверь открыла длинноногая беленькая девочка, и Бобров понял, что это Галина дочь. По разочарованному личику ребенка он догадался, что она ждала не его.

— Мама, к тебе пришли, — сообщила дочка, впуская Никиту Васильевича в тесную прихожую.

Он неловко шагнул в забитый вещами коридорчик и, едва не повалив детский велосипед, застыл в ожидании.

Галя, в застиранном халатике и стареньком фартучке, немного смутилась при виде незнакомого мужчины, но быстро со своим смущением справилась, вытерла о фартук руки и поздоровалась.

— Я полковник Бобров из отдела убийств Московского уголовного розыска. Хочу с вами поговорить о вашем друге, — представился Никита Васильевич и увидел, что Галя стала белая как мел.