Высадку с вертолетов нашей группы они не обнаружили, а увидели их только тогда, когда они выдвигались к месту засады. Мой расчет оказался верным, душманы приняли наш десант за душманский отряд.

Отношения между «духами» были своеобразные: они не гнушались ограбить более мелкую группу или просто отобрать у нее оружие. Так случилось и в этом случае. Увидев, что наша группа малочисленна, они решили напасть на нее в конном строю и взять на испуг.

Тарасов потом рассказывал, как душманы с криками, свистами и улюлюканьем атаковали их. Однако организованный плотный огонь на дальних подступах быстро охладил их пыл, и они, не доскакав метров 100, повернули назад и начали удирать.

Видимо, нарвавшись на огонь АГС и пулеметов, они сообразили, что это не «духовская» группа, а подразделение неизвестно как оказавшихся здесь «шурави». Бросив раненых и убитых, умчались в кишлак и, зная, что с утра их ждет возмездие, немедленно все население кишлака ушло в горы.

Наутро я отправил вертолеты за засадной группой. Держать там ее после ночного боя не имело смысла. В кишлак Карабатур был высажен десант – мотострелковая рота, которая обнаружила, что он абсолютно пуст. Так оно вышло в этом случае: планировали одно – получилось другое.

Наиболее же результативной из всех наших засад я считаю засаду, проведенную разведотрядом 783 орб нашей дивизии весной 1984 года.

Я могу подробно рассказать об этом, так как сам готовил и проводил ее, говорю об этом как очевидец и непосредственный участник.

Необходимость этой засады на автодороге Кундуз – Ханабад возникла давно, так как постоянно шли сведения о передвижениях по ней в ночное время формирований мятежников. Сама эта дорога нами в ночное время не контролировалась. В Кундузе – гарнизон, на окраине Ханабада – гарнизон (танковая рота), а между ними (18 км) – никого.

Эта танковая рота стояла на территории разбитого асфальтного заводика. Танкисты, в отличие от мотострелков, засадных и разведывательно-поисковых действий не вели, сидели на своем заводе, выезжая только с 9.00 до 16.00 на блокпосты по дороге.

«Духи» их не боялись и ночью делали, что хотели. Правда, обстреливать гарнизон побаивались, потому, как танкисты начинали палить из танков в разные стороны и частенько попадали в дома жителей. Те во всем обвиняли душманов и требовали не дразнить гарнизон. Короче, сложилась негласная ситуация сепаратного мира по принципу – живи сам и дай жить другому.

Но это так хорошо сложилось только у них, а провинциальный центр Кундуз постоянно страдал от налетов и обстрелов со стороны Ханабада, и надо что-то было делать. Не скажу, что мы до этого бездействовали.

В сентябре 1983 года разведывательная десантная рота старшего лейтенанта И.Н. Плосконоса провела на ханабадской дороге в районе кишлака Тагаи хорошо организованную засаду, в результате которой была уничтожена грузовая большегрузная автомашина марки «MAN» с вооруженной бандой в 24 человека.

Как всегда в таких случаях, машину расстреляли в упор, забросали гранатами и никаких пленных, естественно, не было. Взяли лишь обгоревшее оружие и сожженные скелеты. Лишь только через несколько дней через агентурную сеть узнали, что уничтожили ханабадскую банду из группировки довольно известного главаря по кличке Царанвол (прокурор). В его группировке было 12–15 вооруженных групп, общей численностью около 250–300 человек.

Однако ради справедливости хочу отметить, что особых изменений наш успех в общую обстановку не внес, так как этот бой произошел недалеко от Кундуза, а предместья Ханабада для нас были по-прежнему недосягаемыми.

Вместе с командованием разведбатальона я разработал план засады, особенность которой заключалась в том, что под Ханабад скрыто выводилась пешая группа, которая на шоссе устраивала засаду. Поддерживать ее должна была бронегруппа, заранее выведенная в этот район.

Сложность заключалась в том, что от места дислокации разведбатальона напрямую до района засады было около 10 км непроходимого для техники пути: заболоченная местность, сеть арыков, кустарники. Бронегруппу же необходимо было скрытно сосредоточить недалеко от места боя, чтобы поддержать огнем действия пеших разведчиков.

От самого Кундуза до места засады тоже было далеко (15–16 км), поэтому решил разместить бронегруппу поближе, у танкистов, в 2–3 км от места засады. Доложил план начальнику штаба дивизии полковнику В.И. Чернову, он утвердил его.

Бронегруппу возглавил я сам, и 20 февраля 1984 года в 14.00 мы небольшой колонной из 4 БМП вышли на ханабадскую дорогу. Расстояние до Ханабада мы преодолели быстро и уже к 15.30 были в гарнизоне у танкистов. В экипажах наших БМП были только механики-водители и наводчики орудий, из офицеров – один я.

Прибыв в гарнизон, сообщил командиру танковой роты, что мы – дивизионная комиссия по проверке службы охранения на участке дороги Кундуз – Талукан. Поскольку было уже поздно (в Афганистане все движение по дорогам заканчивалось в 16.00), мы заночуем у них, а завтра с утра поедем дальше. Все это слышали и несколько афганских офицеров и солдат, которые были тут же (афганская рота располагалась через забор от нашей).

Устроеный нами «спектакль» не вызывал сомнения. Все видели, что в БМП пехоты не было. Наш расчет состоял в том, чтобы «духовских» осведомителей, а они были наверняка среди местных жителей и афганских солдат, не насторожил сам факт внезапного прибытия в гарнизон бронегруппы. Плановые проверки гарнизонов на дорогах – дело обычное, в составе бронегруппы пехоты нет, одни экипажи, да и то сокращенные. Так что повода для волнений у душманов не было.

В 22.00 пешая группа разведчиков численностью около 25 человек под командованием начальника штаба разведбатальона капитана Владимира Терещенко с двумя проводниками-афганцами перешла боевое охранение гарнизона и углубилась в зеленую зону. Шли в полной темноте по тропам, но проводники отлично выполнили свою задачу и где-то к 1.30 ночи вышли в назначенный район засады. Вышли со мной на связь, доложили о готовности к действиям.

Все, засада была готова к действию. Между пешими разведчиками и бронегруппой было расстояние не более 2 км, так что мы могли прибыть к ним по асфальту через 4–5 минут.

Я разбудил командира танковой роты, довел до него истинный наш замысел действий и поставил задачу подготовить 3 танка, на случай, если надо будет нас поддержать.

Ночь прошла у радиостанции. Терещенко периодически докладывал обстановку, все было тихо, лишь под утро прошло несколько конных повозок с крестьянами, видимо, ехавшими на базар в Кундуз.

Рассвет был близок, надо было принимать решение на дальнейшие действия. Снимать засаду? Это логично, но что-то удерживало меня от этого.

Район засады я знал хорошо, поэтому по радио поставил задачу Терещенко выйти и тихо занять водяную мельницу, находившуюся в 300–400 м от него прямо у шоссе. Задача: понаблюдать, что делается на дороге днем, когда отсутствуют наши блокпосты. Если появится явная банда – уничтожить.

Надо сказать, что Терещенко отнесся к поставленной задаче творчески. Он не только организовал наблюдение, но и отправил прямо на дорогу обоих проводников-афганцев. А они, кстати, сами бывшие душманы, одетые в полувоенно-национальную одежду, лохматые, бородатые, с оружием и патронташами, абсолютно не вызывали сомнения в своей принадлежности к «борцам за веру».