– Поедете с Григ-Григом и Олегом. Мне докладывать каждые десять минут. Тавра и Плющенко забираете с собой. Старший группы Юрков.

Посмотрев вслед удаляющимся машинам, Глеб мрачно выдохнул:

– Черт меня подери.

Мерлин, стоявший рядом, ухмыльнулся:

– Откуда столько самокритики? Если у Толмачева подтвердится отравление, то моя гипотеза о сливе из ближайшего окружения верна. Вероятнее всего, его кто-то из своих траванул. В нашу последнюю встречу ты мне кое-что занятное рассказал, мы стали мониторить и высветили один подозрительный канал. Наблюдаем в связи с покушением на Толмачева… Пока большего не скажу. У вас доступ к айпи у кого есть?

– Не люблю, когда ты говоришь загадками: всегда чувствую себя полудурком, – Фадеев мрачно покосился на бывшего командира. – Пароль доступа в интернет есть у всех домашних, у охраны, но у них выделенный канал…

– Местные, из поселка, могут подключаться?

– Нет, там выдача совсем слабая будет. Если только у самого забора сидеть, – Глеб перевел на него взгляд: – Ты скажешь хоть, в каком направлении вы капаете?

Мерлин повел плечом, поморщился:

– Погоди. Чего пока воду в ступе молоть? Нашли блог, в котором много совпадений с твоей ситуацией. Журналистское расследование какое-то. Я тебе точно скажу через пару-тройку часов. А сейчас надо собираться на сдачу пакета заказчику. Поехали?

Фадеев выглядел озадаченно.

– Погоди.

Он посмотрел на друга исподлобья. Вздохнув, развернулся к дому, но направился не в него, а во флигель.

– Ты куда? – Мерлин сунул руки в карманы брюк.

– Покури пока, не мешай…

Мерлин с интересом наблюдал, как товарищ взошел на крыльцо, помялся у входа в задумчивости и нехотя скрылся в холле.

– Ну я весь в ожидании, Кнут, – пробормотал Мерлин, сунув руку в распахнутое окно своей машины, достал пачку сигарет.

* * *

Фадеев поднялся на второй этаж, замер у двери Варвары. Вздохнул. Расправил плечи, сбрасывая с них неуверенность, и, словно ныряя в ледяную воду, решительно постучал.

В комнате было по-прежнему тихо, ни шороха, ни звука.

Фадеев постучал еще раз, настойчивее. И, подождав мгновение, дернул ручку.

– Варвара?

Она лежала поперек кровати, лицом к окну, на животе. Рядом в вазочке – соленые крекеры и черный шоколад. В руках книжка, в ушах – наушники.

Глеб замер на пороге, не решаясь войти. Но и стучать смысла не видел – она ничего не слышала, даже наверняка не знает про отравление Толмачева. Вдохнул, притворил за собой дверь и набрал ее номер по сотовому. Лукаво усмехнулся, когда услышал грохот перевернувшейся вазочки, тихое чертыхание.

– Да! – резко отозвалась из динамика.

– Ты где? – прислонился спиной к двери, прислушиваясь к ее рваному дыханию.

– Докладывать тебе не собираюсь.

– Толмачева отравили.

Он почувствовал, как ступил, наконец, на твердую почву и нащупал линию дальнейшего разговора. Варвара подскочила – через дверь Фадеев слышал, как скрипнула кровать.

– Как отравлен?

– А музыку надо в наушниках тише включать, тогда бы слышала… Тут такой шухер был. Полиция, скорая, спецназ, – самозабвенно врал.

Она распахнула дверь, встретившись с ним взглядом, пробормотала:

– Тебя стучать не учили? – сердито поджала губы.

Фадеев неторопливо отодвинул трубку от уха, отключил звонок.

– Я стучал. Но Rammstein стучал громче, – он скрестил руки на груди, спрятал улыбку.

Девушка прислонилась плечом к стойке двери:

– Про Толмачева – это правда?

– Почти. Кроме полиции и спецназа. Я с такими вещами не шучу, – он стал серьезным. Варвара сглотнула, поймав на себе светло-стальной взгляд. – У тебя деловой костюм есть?

Варвара опешила:

– Вы сговорились все, что ли? Вчера Светлана, сегодня – ты. С собой нет. Дома… А зачем?

Фадеев уже набирал номер на сотовом:

– Свет, жива? – Толмачева что-то неразборчиво ответила. – Пить надо меньше, но я тебе об этом вчера говорил. – Он перевел взгляд на Варвару. – Мне нужен женский костюм. Прям-щас, совершенно верно. – улыбнулся широко. – Нет, не угадала, не на меня. Размер 42-44, рост, – прикрыл рукой динамик: – какой у тебя рост?

– Сто семьдесят три.

Он вернулся к разговору с Толмачевой:

– 173… Лады, скажи, чтоб подшили. В ателье будем через сорок минут, – нажал отбой и посмотрел на Варвару: – Со мной на переговоры по поедешь.

Девушка шумно выдохнула, глаза растерянно моргнули:

– Глеб. Я ж не знаю ничего… И доверенности нет. Я ее Толмачеву отдала.

– Доверенность у меня, – Фадеев пасмурно окинул ее взглядом: – Варь, давай, что там тебе надо делать? Глаза-губы-лифчик? Бегом. Выезжаем через десять минут. И паспорт захвати!

* * *

Через десять минут она спустилась вниз.

Фадеев как раз заканчивал разговор со Светланой – та вышла из дома, болезненно щурясь на солнце.

– Чего мне не сказали, что отцу плохо? – вздохнула. – Или я уже за человека не считаюсь.

Фадеев отрезал:

– Ну давай, истерику закати. Почему дочке олигарха не сообщили первой, что ее отец помирает, – сжал челюсти.

Та поморщилась:

– Ладно, не лечи меня уже. И так тошно. Что Олег говорит?

– Пока ничего, только доехали до больницы, оформляются. Григ-Грига забрали в реанимацию.

– Поеду к ним, – Светлана посмотрела поверх сосен.

– Тавр с ними, в оцеплении. Все заняты. Сиди уже, – посоветовал Фадеев. – Как все прояснится, поедешь.

Светлана покосилась на черный Опель, на котором приехал Мерлин.

– А что это у тебя за гости? Это их надо в женское платье наряжать?

Глеб покачал головой, но подробности рассказывать не стал.

– Нет, одеть надо Варвару, – посмотрел на часы, просто, чтобы не встретиться с удивлением в глазах Толмачевой.

Та молчала. Он знал – изучает его.

– Ясно, – девушка усмехнулась, посмотрела в сторону гостевого флигеля: – А вот и одна легка на помине.

Фадеев обернулся: Варвара остановилась на крыльце. Глеб поманил ее к себе.

Девушка подошла, хмуро поздоровалась со Светланой. Та окинула ее взглядом, с удовольствием отметила, что девушка подобрала волосы, заплела в небрежную косу. Светлана посмотрела на Глеба:

– Тебе она для дела нужна? Или в личных… целях? – съязвила.