Темнеет. Лавина останавливается далеко внизу. Вдали слышны вой сирен медицинских машин и крики людей. Спасателей не видно.

Сколько времени прошло? По ощущениям – полжизни. По часам – минуты.

Я даже не знаю, где Таня была во время схода лавины. Телефон её закономерно не отвечает…

- Таня! Таня-а-а-а! – зову, но тут же одёргиваю себя: громкий крик может спровоцировать новую снежную волну.

Пытаюсь карабкаться вверх. На белоснежной перине, взбитой лавиной, кое-где темнеют пятна. Это могут быть деревья, сломанные и заброшенные сюда стихией, а могут быть и пострадавшие лыжники.

- Таня! Таня-а-а-а! – никакого ответа.

Вот идиот… Притащил её сюда. Хотел мечту исполнить… А что получилось по факту? Какого чёрта я полез на ту трассу? Катался бы здесь с ней… Может, вместе бы спаслись.

Где-то в глубине души теплится надежда, что лавина застала Таню внизу, и она в безопасности. Но я не могу тратить время. Внизу есть люди, там ей и без меня помогут. А тут пока никого из спасателей не видно. Сумерки опускаются очень быстро, ещё полчаса – и станет совсем темно…

Упорно продолжаю двигаться вверх. Не иду, а барахтаюсь в снегу, который больше похож сейчас на болото.

- Таня! Таня-а-а-а! – не кричу, а вою, как раненый зверь.

Это какое-то безумие. Ужас раздирает душу. Чем темнее становится, тем сильнее я паникую.

Кручу головой, кидаюсь к каждому тёмному пятну. А ведь если Таню завалило, то я даже не узнаю, где она! Почему я решил, что я её увижу? Как без собак вести поиск? На ней наверняка нет специального маячка, который используют альпинисты!

Внизу, видимо, начались спасательные работы – слышны голоса, мелькают полоски света от фонариков. И я не знаю, что мне делать. Мечусь. Стоять на месте не могу. Есть ли смысл продолжать движение наверх, если смеркается, а у меня вот-вот сядет телефон?

А потом я вижу фиолетовый комбинезон… Вернее, кусочек, маленький совсем, всё остальное скрыто под снегом. Поначалу я даже не уверен, что это фиолетовый цвет – темно, восприятие окружающего искажают сумерки. Да и я уже давно неадекватен. Пока добираюсь ближе, в голове успевают промелькнуть всякие мысли, вплоть до самых страшных, которые гоню прочь, но они всё лезут и лезут…

Сколько тут может быть лыжников в одинаковых фиолетовых комбинезонах, которые выдают напрокат? Да сколько угодно! Но я кидаюсь разгребать снег так, будто точно уверен, что там Она. Времени на анализ ощущений нет. Уже потом, прокручивая снова и снова этот страшный час, пойму, что всё это время мною руководила какая-то сила – то ли интуиция, то ли и вовсе что-то потустороннее. Нет никаких рациональных объяснений тому, почему из всей трассы я иду именно сюда, почему уверен, что там, под снегом, находится Таня, и откуда вдруг появляются силы.

Темно. Холодно. Ветер усиливается. Но мне жарко. Остервенело работаю руками. Холода не чувствую. Адреналин – лучшая грелка. Шпарит кипятком изнутри, потом пробивает. Копаю, копаю, копаю. Небо затянуто – ни луны, ни звёзд не видно. Темно. Телефон садится. Тороплюсь. Каждое мгновение может оказаться решающим.

Таня полностью завалена снегом. Вытянуть не получается – зацепилась лыжами, приходится откапывать целиком. Теряю в сугробе перчатку, но даже не ощущаю, как снег обжигает кожу.

- Я сейчас, сейчас, – бормочу скорее для себя, чем для неё. – Ещё немного. Я вытащу тебя, всё будет хорошо. Потерпи совсем чуть-чуть… Я сейчас…

Паника стучит по барабанным перепонкам и разрывает внутренности. Если с Таней что-то случится, я не смогу жить… Глупая мысль застревает где-то на уровне виска и, как птица, клюёт мой мозг.

Пусть не со мной, пусть ненавидит меня, только пусть живёт!

- Таня! Таня, слышишь меня? – тормошу её, пытаясь привести в себя.

- Да, – голос совсем слабый. – Холодно...

Где-то вблизи слышатся голоса – работают спасатели. Освободив Таню из снежного плена, поднимаю на руки.

Не сопротивляется, поскольку сама идти не может.

Начинаем спуск… Тороплюсь добраться до медиков, чтобы они поскорее осмотрели девушку и увезли в больницу. Но тону в снегу, твёрдой поверхности под ногами будто нет, едва движемся.

Теряю счёт времени. По ощущениям – бегу, но по факту – ползу чуть быстрее черепахи. До людей так далеко…

Прижимаю Таню к себе так крепко, как могу. Пытаюсь хоть немного её отогреть, если это вообще возможно. Мыслей нет. В голове крутится лишь навязчивая идея: “Она моя”... Глупо, но мне кажется, что мы вместе. Не было ни косяков, ни обид, нет между нами непреодолимой пропасти…

Когда нас наконец замечают, навстречу спешат люди с носилками. Таню укладывают в одну из машин “скорой помощи”, мне разрешают ехать вместе с ней.

Теперь, когда всё самое страшное оказывается позади, а над Таней колдуют врачи, меня начинает колотить. То ли от холода, то ли от волнения, то ли просто в полной мере осознаю произошедшее в последние несколько часов…

Наотрез отказываюсь ехать в отель и остаюсь в палате с Таней. Врачи говорят, что ей очень повезло – кроме стресса и переохлаждения, лишь незначительные повреждения ног. Не хочу думать, что всё могло быть гораздо хуже.

Сидим молча. Смотрим в окно. В этой стороне больничного двора освещения почти нет, небо затянуто. Непроглядная тьма. Такая же, как у меня в душе.

- Вы давно вместе? – спрашиваю, будто это имеет для меня значение.

А что имеет? Сам не понимаю, что происходит внутри. Всё горит… И вычленить из пожара чувства и мысли оказывается не так-то просто.

- Год, – отвечает безэмоционально, что вполне понятно после пережитого сегодня.

- Любишь его? – решаюсь задать вопрос, который меня всерьёз беспокоит.

- А разве можно жить с человеком, к которому не испытываешь чувств?

Так много слов вместо короткого ответа: да или нет? Зачем? Чтобы не отвечать напрямую?

Многое готов отдать, чтобы стереть между нами всё плохое…

- Ты меня ненавидишь? – голос неожиданно садится.

Таня не отвечает, лишь пожимает плечами.

- А я себя ненавижу за то, что тогда натворил. Я же тебя любил… И по глупости всё разрушил…

- Какое это теперь имеет значение?

Для неё, возможно, всё давно в прошлом. Она смогла перевернуть ту страницу и вычеркнуть меня из жизни. И только я варюсь день за днём в своём персональном аду…

- Как думаешь, ты смогла бы меня простить?

Глупый вопрос. Такое не прощают. Вряд