Эти правила применимы ко всем. Их можно и нужно конкретизировать. Скажем, я убедил себя, что мне нужно спать 7–8 часов. Пишу: «Убеждение. 8 часов сна». Из-за того, что я сплю 8 часов, чувствую себя хорошо. Следующий пункт – хороший отдых. И так далее.

Что касается личного примера. Тебя всегда будут окружать друзья, члены семьи, просто незнакомые люди. Твой позитивный пример обязательно отразится на окружающих. Потому что ты не даешь себе слабину. Поставил будильник на 6:00 – встаешь, не пытаясь еще несколько минут понежиться в постели. Переоделся, вышел. Пробежали, сделали какой-то объем. Получил удовлетворение, пришел домой:

– Вы еще спите, уважаемые? Давайте хотя бы теперь вставайте. Пора завтракать.

Семья еле-еле встает с кровати, а ты уже бодр, у тебя хорошее настроение. Разве это не прекрасный пример для семьи?

Обычно, когда выпадает снег, я встаю на час раньше. Беру большую лопату, чищу двор. Потом закидываю вариться мясо, накрываю на стол. В чистом дворе мою машину, завожу ее. Мне нравится раньше всех встать, приготовить завтрак на всю семью, накрыть на стол, разбудить родных – сыновей, дочь, жену, племянников:

– Лентяи, выходим, выходим!

Показываю, что на дворе уже убрано, машина почищена, на стол накрыто. Вам остается только встать на завтрак. Когда человек семь-восемь видят: двор чистый, машина блестит, завтрак накрыт, а я успел еще и зарядку сделать – разве это не отличный пример? Разве тот человек, который поднялся с постели, не оценит всех этих усилий? А дело в том, что я не могу себе позволить того, что позволяют другие. Я больше всего люблю показывать пример. Сказочных помощников ни у кого из нас нет. Взамен их – поощрение: если ты отдохнул, походил, пробежался, это принесет тебе пользу. Ну и конечно, одобрение окружающих.

А требовать – это значит обходиться без разъяснений и объяснений. Мои подопечные понимают мои действия и знают, чего я хочу от всех вместе и от каждого в отдельности. Тот, кто не спешит выполнять мои требования, быстро усваивает, что я буду принуждать.

Например, могу свистком разбудить всех как на сборах – человек 60–70. Свисток, свисток, еще раз свисток. Очень громко. Заявляю, что через 5 минут жду всех внизу на построении. Они строятся. Говорю:

– Просыпайтесь. Я вместе с вами ложусь и встаю. Ем то же, что едите вы. Мы в общих для всех условиях делаем одно общее дело. Оправданий нет ни для кого.

Они знают, что я принуждаю к работе и показываю личный пример. На выходе – отличные результаты. Я думаю, этот метод будет применяться еще долго. Ему можно, как в советское время, присвоить знак качества. Система и впредь будет эффективной – нужно только строго ей следовать, и результатов достигнут наши потомки.

Есть очень разные методы воспитания из трех-четырех пунктов: для детского сада, для школы – у кого два, у кого три, у кого четыре. Но систему из 5 пунктов впервые придумал именно я. Эти методы были разработаны еще при СССР. Они освоены и внедрены в практику.

В советское время у нас любой урок или тот же воспитательный час начинался с вступительного слова, затем была основная часть, далее заключительная. Каждый учитель, который приходит на занятия, знакомится, говорит: «Давайте начнем с вводной части». Рассказывает о своих приоритетах, требованиях, о том, как он постигал науку сам, какие методы хочет попробовать – новый метод, старый, личный. С кем-то хочет работать по экспериментальной методике – с кем-то по проверенной. В основной части он говорит о главных элементах, на которых будет настаивать, чтобы достичь цели. В заключительной части старается объяснить, почему выбран именно этот метод, почему с одним он планирует работать так, а с другим иначе. Одновременно стремится быть понятым всеми, чтобы ускорить результат.

Любой преподаватель, который читал лекции, вел семинары в советской школе, обычно делал именно так, и через некоторое время его ученики достигали собственных успехов, выходили в люди. Причем их достижениям хороший педагог радуется больше, чем своим, – это же он их мотивировал и направлял. Ученик, который не превосходит своего учителя, – «застойное явление». Это значит, что он максимум просто впитывал знания, но так и не вышел на уровень созидания, творчества, новых свершений.

Я получил много хороших навыков от Петра Ивановича Бутрия. Начал с конькового хода, к примеру. Он умел понятно и в полном объеме объяснять людям технику. Я был готов даже к экстренным ситуациям, потому что знал, как правильно развернуться и остановиться.

У другого моего тренера, Михаила Федоровича Евтушова, висела полная программа, которая должна быть освоена за 3 недели. Какие будут эксперименты, что на ком будет опробовано. Все несколько лет, которые я находился в сборной, выбирали 4–5 человек, и среди них почему-то всегда оказывался я – может, выдерживал функционально или просто за короткое время осваивал новую технику. На мне проводили эксперименты, и обычно все получалось. Эти навыки пригодились мне в дальнейшей работе тренером – а впоследствии принесли пользу и тем, кто меня окружал, моим ученикам. Я благодарен моим учителям, которые помогали мне, развивали, вкладывали свою душу.

Петр Михайлович всегда любил говорить тренерам: «Если ты пришел в зал, но не переоделся, ты испортил полтренировки». Если на занятии ты в обычном костюме – значит, работаешь не как тренер, а как консультант. Но если ты появился на рабочем месте раньше, чем ученики, переоделся, размялся – все, ты готов к работе. Так что приходить надо на 10–15 минут раньше, чтобы проверить, все ли в порядке в душевой, в раздевалке, убран ли зал. Есть ли на окнах и подоконниках пыль: если она будет подниматься, ученикам придется ею дышать. Этим азам профессии я научился у моего тренера Петра Михайловича. Он был заслуженным тренером по двум видам спорта.

Лет 13 назад, когда должен был состояться бой между Шамилем Завуровым и Алексеем Гончаром, Петр Михайлович сказал:

– Я не вижу, за счет чего Гончар выиграет у Шамиля.

Очень мудрые слова.

– Если б я видел, из-за чего Шамиль может проиграть Гончару, я бы не приехал, – отвечаю.

– А почему все волнуются, пресса подняла волну?

– Пресса должна делать свою работу – пусть делает.

– Реклама идет такая, что он его (Алексей Шамиля) уронит.

– Это тоже элемент шоу, которое должны делать люди.

– А что для тебя главное?

– Перенести и сделать ему болевой.

– Перенести, потому что он хороший ударник? – спрашивает.

– Да, – говорю.

– Болевой – потому что он не обучен к болевым, как вы?

– Верно.

– Все, ты нашел самые слабые точки у соперника. Достаточно одной, чтоб выиграть, а у тебя их в запасе две.

На самом деле Шамиль так и выиграл: повалил и сделал болевой.

За счет чего выиграть – должно быть поставлено в задаче.

Я, кстати, как-то ехал за 10–12 дней до боя Шамиля Завурова с Мансуром Барнауи по улице Калинина, хотел уже выехать из селения по делам. Мне пришло в голову, что я недостаточно обезопасил Шамиля от колен. Повернул машину, поехал в зал. Еще два часа поработал с Шамилем, сказал: