Нокс счел за лучшее не устраивать сцену. Знал: улови сейчас какой-нибудь пешеход его американский акцент – а ведь уловит, уловит обязательно, даром что путунхуа у Нокса отличный, – обязательно обратит внимание, в памяти запечатлеет, со всеми вытекающими. Впрочем, и намерения терпеливо ждать, пока Грейс будет заниматься делом, Джон тоже не имел. Он снял шлем, надвинул бейсболку и поспешил за Грейс.

– Очень глупо с вашей стороны, – не оглядываясь, объявила Грейс.

– Мы ведь это обсуждали, – сказал Нокс. – Всё распланировали.

Вместе они стали торопливо подниматься по темноватой внешней лестнице, которая вела к балкону на втором этаже, и далее за угол, ко второй по счету двери от фасада. Нокс вжался спиной в стену, чтобы тот, кто откроет дверь, его не увидел.

Грейс постучала. Через секунду дверь приоткрылась.

– Вай? – пропищал женский голос. – Кто здесь?

– Я принесла посылку, – отвечала Грейс.

Щель стала шире.

– Супруг мой! – позвал в глубь квартиры женский голос.

О приближении супруга возвестило шарканье шлепанцев.

Грейс распахнула дверь. Нокс скользнул в квартиру и оттеснил ничего не подозревавшего мужа. Грейс закрыла дверь. Джон толкнул мужа, тот упал, уронив табуретку. Нокс опустился на пол, придавил китайца коленом. Отметил скромность убранства и опрятность, плиточный пол и низенький журнальный столик в окружении деревянных табуреток. И заговорил на шанхайском диалекте, тоном, не оставлявшим надежды на пощаду:

– Будешь плохо себя вести – вырву тебе яйца и подарю твоей дражайшей половине в качестве сувенира.

Тотчас рядом с Ноксом на полу оказалось пластиковое удостоверение личности на ремешке – его швырнула Грейс, сняв с крючка у двери.

– Инспектор сталелитейных предприятий, – сказала Грейс.

– Человек, который платил тебе, – кто он? – прошипел Джон.

Китаец замотал головой, заверещал:

– Не знаю! Ничего не знаю!

– А ведь мы на него вышли.

– Бу син! – Китаец задергался, пытаясь ослабить хватку Ноксовой руки на своем горле. – Ничего не знаю! – Лицо его побагровело, затем посинело, глаза занимали уже треть лица и делались все больше.

– Говори немедленно, – велел Джон, нащупывая мошонку своей жертвы. – Или будешь неделю мочиться кровью.

Китаец почернел.

– Он ведь платил тебе! Платил, не отпирайся! – почти промурлыкал Нокс.

– Да! Я брал деньги! Это правда. Каждую неделю брал. За это я давал ему сертификаты качества. Да простит меня Будда. Я ничего не знаю – только то, что на этой неделе денег не было. Клянусь, больше ничего не знаю.

– Ладно, хватит с него, – сказала Грейс.

Нокс отпустил китайца и взглядом выразил желание, чтобы Грейс впредь не встревала.

– Так ты и на этой неделе сертификат подготовил?

Китаец затрясся и отпрянул, едва Джон вновь протянул к нему руку.

– Это вряд ли, – понимающе ухмыльнулся Нокс, сгреб удостоверение личности и сунул в карман. – Возьмешь еще хоть один фэнь за такие услуги, и проклятье ляжет на многие поколения твоих потомков!

Джон знал: ничем так не проймешь китайца, как угрозой позора семье.

– А я тебе говорила! – опомнилась жена. – Я предупреждала: жадность до добра не доведет!

Говорила она, ха! А у самой новенький холодильник и посудомоечная машина – последних, кстати, даже экспатрианты не могут себе позволить.

– Мобильники давайте, – распорядился Нокс.

Глава семьи растерянно взглянул на жену.

– Чего ждем? Оба, оба мобильника, – пояснил Джон.

Мобильники были ему переданы. Нокс извлек сим-карты, спрятал, а сами телефоны раздавил каблуками. Взял Грейс под локоть, повлек к выходу, закрыл дверь, шепнул:

– Идем спокойным шагом, не порем горячку.

Мог и не уточнять – Грейс и так спокойна. Это у Нокса правая рука дрожит.

– Надо было иначе все обставить, – тоном обвинителя произнесла Грейс.

– Ничего не поделаешь – придется вести себя по-хамски, пока не убедимся, что нам лапшу на уши не вешают.

– А если взяточники знакомы между собой? Вдруг эти двое позвонят остальным, предупредят?

– Отчасти руководствуясь этим соображением, я забрал у них телефоны.

– Я думала, вы хотели посмотреть, кому этот человек звонил, с кем он знаком…

Нокс не ответил – Грейс на мякине не проведешь.

– Ну а если он все-таки предупредит остальных? – Она явно нарывалась на грубость.

– Вы к чему клоните? Какого ответа от меня ждете?

Грейс промолчала. Они сели на скутер, китаянка снова обхватила Нокса за талию. Рейд продолжался. Грейс читала вслух указания с навигатора, Джон вспоминал Дэннеровы голосовые сообщения, словно они были адресованы ему лично.

Они миновали уже несколько районов. На каждом новом месте их навыки ведения следствия подвергались дополнительной шлифовке. Дважды Грейс была втянута в потасовку – и дважды удивила противников быстротой реакции и физической подготовкой. Вместе они вытрясли сведения еще из троих взяточников (всего, значит, из четверых); на очереди был пятый, окопавшийся в небоскребе с видом на Хуанпу.

Дэннер сообщил номер этажа и квартиры, а заодно подробно расписал особенности поведения местной охраны.

Нокс отдал Грейс бейсболку – вдруг тут камеры слежения установлены?

– В таких домах экспатрианты не живут, – пояснила Грейс. – Только партийное руководство и китайские бизнесмены. Важные персоны. Адрес каждому шанхайцу известен.

– Как насчет инспекторов по контролю качества строительных объектов?

– Вот найдем записи Лю Хао и будем знать наверняка.

Фразу она метнула в Нокса, как дротик; дескать, это вы их прошляпили, а я не могу анализировать то, чего никогда не видела.

– Здесь, в этом здании, все преуспевающие люди собрались, – продолжала Грейс. – Инспекторы, говорите? Может, и они тоже. А еще градостроители и члены районного правления. Архитекторы. Инженеры. Те, кто решения принимает.

– Еще рано, – заметил Джон. – Все эти достойные граждане должны быть дома.

– Кстати, двое живут в одном и том же корпусе.

– Я помню. На пятом и на двенадцатом этажах.

– Если мы вдвоем пойдем к первому, крайне маловероятно – то есть практически невероятно, – что состоится интервью и со вторым подозреваемым.

Лексикон-то какой – «интервью», покривился Нокс.

С каждым новым «интервью» он наливался дополнительной темной злобой. Ему начинала нравиться работа кулаками – на сердце накипело; таким образом Джон приоткрывал клапан, давал выход тревоге за Дэннера. Ждал следующего допроса.