Подбираю с дорожки камень и перекатываю его в пальцах. Руки Моники обнимают Дуга, больше по-дружески, но с трепетом. Но мне кажется, это такая идиллия. В хорошем смысле.

Все еще думаю, что делать с этим камнем, пока в моей голове проносятся тысяча мыслей о том, как они смотрятся вместе, и почему не она. Опять это ощущение дежа вю.

Ведь они сидели так однажды. Когда мы еще учились, только тогда Дуг обнимал Монику. И именно я кинула камень в них, чтобы они обратили на меня внимание.

Замахиваюсь и швыряю камень прямо в стекло, он ударяется прямо за спиной у Дуга. Они оба оборачиваются, как в тот самый день, когда мы были подростками, поднимаю руку и пытаюсь им улыбнуться. Моника соскакивает, что-то говорит Дугу и бежит, видимо, ко мне. Дуг стоит у окна и смотрит на меня, его рука дергается, и он медленно кладет свою ладонь на окно. Совсем как тогда.

Мои глаза наполняются слезами, когда я вижу, как слезы капают из его глаз. Дергаюсь, когда дверь открывается, и ко мне бежит Моника. Она кидается в мои объятия и крепко меня сжимает, я обнимаю в ответ и глажу ее волосы. В это время я наблюдаю за тем, каким взглядом смотрит Дуг.

– Все хорошо, – шепчу я. – Не плачь. Как он?

Моника вытирает свои красные глаза и говорит сиплым голосом.

– Это ужасно. Она ничего не говорила. Лиз, она сгорела за полгода, пока он не приезжал. Пока вы… – она осекается.

– Пока мы что? – Хмурюсь от ее недосказанности.

– Он хотел уделить больше внимания тебе и перестал к ней мотаться. И она… – Она опять плачет. – Болела, оказывается, но никто не знал. Когда он приехал, она уже умирала.

Вижу, как из двери выходит Дуг и смотрит на меня тяжелым взглядом. Неужели он думает, что я виновата? Отхожу от Моники и становлюсь напротив него.

– Мне очень жаль, – говорю тихо.

– Мне тоже. – Он отводит взгляд. – Ее последние… – Делает вдох. – Последние слова были о тебе.

Тяжело сглатываю и закусываю губы, он подходит ко мне и обнимает, как раньше. До того, как мы поженились или ссорились. Просто, как мой Дуг. Обнимаю его в ответ и глажу по спине.

– Я понимаю, насколько тебе было тяжело потерять свою маму, своего единственного родного человека, Лиззи. Это больно, – шепчет он. – Мне так жаль.

Мы плачем, и я не знаю конкретно из-за чего. Будто прощаемся с нашими мамами оба. Оплакиваем утрату, отдаем дань тому, кого с нами уже нет. Мое тело трясется в его крепких объятиях. Мое тело плачет, оправданно, отдается этому чувству скорби. Дуг еще крепче меня обнимает, отчего я начинаю рыдать сильней и от этого икать.

Моника подходит к нам и тоже обнимает, мы все заходим в дом, по старой привычке Дуг садится между мной и Моникой. Мы обе сидим, уставившись в одну точку, прижав к носу салфетки, выданные нам какой-то девушкой. Дуг обнимает нас обеих за плечи, пока мы сидим молча.

Его кремовый свитер колет мои щеки, отстраняюсь и сажусь ровнее. Смотрю на него с благодарной улыбкой, что дал выплакаться. На его плече спит Моника, я снова ловлю себя на мысли, насколько они подходят друг другу. Почему я раньше не видела очевидного?

– У нас никогда ничего не было, – шепчет он и на автомате заботливо тянет плед, чтобы укрыть Монику.

Здесь действительно прохладно, дом отапливается от камина. Застегиваю пуговицу на своем пиджаке и сдерживаю себя, чтобы не сказать сейчас глупость.

– Я ни о чем таком не думала. – Наливаю себе воды из графина и смотрю на него поверх стакана. – Похороны завтра?

– Да, в 9:30. Мы подготовили комнату, и я поставил дополнительный обогреватель, чтобы ты не мерзла, как прошлый раз, – заботливо говорит он, как будто ничего не было.

– Я сняла номер. – Отхожу к окну и смотрю на капли дождя. – Извини.

Молчание, вот в чем силен Дуг. Терпеливый, заботливый и молчаливый мужчина. Ему проще сделать, чем болтать о чем-то или доказывать.

– Ты всегда можешь аннулировать номер. В этом нет необходимости, – более твердо говорит он. – Я бы хотел, чтобы ты осталась.

Смотрю на него через плечо, в доме на стенах горят свечи, делая комнату похожую на сказочно-мистическое место. Меня вновь передергивает от холода.

– Ничего не изменилось, – просто говорю ему.

– Ты меня не любишь, как раньше? – спрашивает он.

– Люблю, но в том то и дело, что как раньше, – отвечаю ему и снова устремляю свой взгляд в окно. – Я не хочу прямо сейчас говорить об этом. Тебе и так тяжело.

– Дай нам время, Лиззи. Не торопи события. Давай будем делать маленькие шаги, – просит он. – Знаешь, что последнее сказала моя мама?

Я молчу, мне необходимо, чтобы он сказал сам.

– Любовь – это когда ничего не стыдно, ничего не страшно. Когда тебя не подведут, не предадут. Когда верят. – Он подходит ко мне сзади так неожиданно, что я дергаюсь всем телом. Его руки обнимают меня сзади, прижимают меня к себе. Он ждет, когда я прижмусь к нему в ответ, когда передумаю.

– Маленький принц, – шепчу я.

– Мне не стыдно просить, потому что я люблю тебя. Пожалуйста, дай еще один шанс, – говорит мне на ухо.

Я поворачиваюсь к нему и вижу, что Моника проснулась и смотрит на нас с широко открытыми глазами, перевожу взгляд на Дуга, он в ожидании. Они оба ждут моего решения.

– А если я уже предала? – Поднимаю подбородок.

– Ты не могла, – просто отвечает он.

Освобождаюсь из его рук и иду к двери, я и так слишком задержалась, на улице уже темно. Но у меня нет никакого желания сидеть в этом доме, и сейчас не время и не место делать признания. Выхожу за дверь и иду по дорожке, ведущей из поместья. Слышу сзади визг шин и испуганно смотрю на фары, которые светят мне в спину.

– Садись, бунтарка, – говорит Моника. – Я подвезу.

Она сидит в машине, принадлежащей матери Дуга, и прекрасно вписывается в общий фон. В своем платье в клеточку. Не то что я.

– Рассказывай, что не так, – говорит она. – Ты приехала другая.

Недоверчиво смотрю на нее и вижу, что ей тоже есть что скрывать. Но я ведь не оставлю это так.

– Ты ведь любишь его до сих пор. Останови на обочине. – Указываю ей, где съехать, что она и делает.

Вижу, как с силой сжимает руль в руках. Как тяжело ей дается признание, но я помогу.

– Моника, я уверенна, что ты всегда его любила и никогда не забывала, оттуда и череда твоих фейков-мужиков. Вопрос один, почему? – Смотрю на ее профиль.

– Он не любил, ему было мало, – говорит через слезы. – Он совсем как ты, все хорошо, но не то. Я нужна была, как жилетка. Но потом жилетка понадобилась тебе, и он решил вжиться в роль.

– Ты же понимаешь, что это не любовь? Это то, во что он верит! – говорю ей.

– Ты разведешься с ним? Или вы так и будете продолжать это истязание? – искренне спрашивает меня.