— Ты о чём так усиленно думаешь? Хмуришься даже с закрытыми глазами.

— Да так… — пожала я плечами. — Вот скажи, какие у вашей Яны Владимировны слабые места?

— Мозги, — тут же выдала вещунья. Нет, ответ был, конечно, правильный, но ситуацию не менял. — А зачем тебе?

С одной стороны, не хотелось втягивать девчонку ещё сильнее. С другой, у меня уже тоже мозги почти спеклись, а повод можно придумать и абсолютно левый, например…

— Ваня на неё что-то слишком часто стал смотреть. Бесит она меня. Думаю, может, подлить ей чего да выгнать отсюда?

— Прекрасная мысль! — воодушевилась Эржена и, присев рядом, взяла меня за руку. — С этого и надо было начинать! Значит, смотри, у меня есть чудный вариант: ты подливаешь ей зелье агрессии, я вывожу её из себя, она меня избивает, и всё! Мы свободны!

— Ты что, с ума сошла? — уточнила я невежливо, с подозрением глядя на девчонку. — Я против твоего избиения.

— Ой, да что она может? Пары синяков хватит, а вылечат их в тот же день. Зато какой скандал!

Ага, и труп Эржены в этом году, потому что влезла не туда, куда надо. Нет уж, на такое я не пойду.

— Я против тебя подставлять. Если б мне такой вариант нравился, нарвалась бы сама.

Собеседница замолчала, но идею явно не оставила. С минуту она задумчиво глядела по сторонам, а потом разулыбалась так, что стало ясно — на неё снизошло озарение. И оно мне не понравится.

— Тогда давай на Конева её злость направим! — задорно предложили мне.

Я только попыталась открыть рот, чтобы заявить, что против насилия над детьми, как она нагло повернула мою голову в нужную сторону и пояснила:

— Вон тот в середине — Лёша Конев. Ну что ему будет, ты скажи? Да даже если она вспомнит какое-то атакующее заклинание и жахнет, Лёша едва ли почешется. Идеальная кандидатура!

Лёша Конев был на добрых две головы выше меня, а то и больше. В плечах имел косую сажень, а на лице у него застыло то потрясающее выражение, которое даже огненный шар не изменит. Как из приоткрытого рта слюна не капала — непонятно. Наверное, доучился он только потому, что учителя боялись даже слушать ответы на свои вопросы — так и моральную травму получить недолго.

— И в каком он классе? — нерешительно спросила я, отказываясь признавать очевидное.

— Щука, одноклассник мой, — меланхолично ответила Эржена.

Боги-боги… На вид так, как минимум, тунец.

— И много навещал?

— Тебе лучше не знать, — хитро предупредила вещунья. — Одно радует, ещё ничего не сбылось из его пророчеств. А нет! Вру! Что подают в столовой, он угадывает безошибочно. И зачем только держат… минусы коммерции налицо.

Будь я учительницей, не знаю, насколько огромную взятку я могла бы запросить за такого раздолбая в моём классе. Невольно вспомнились Янины бриллиантовые серёжки. Да, сумма подходила, только вот сомневаюсь, что товарищи Коневы пошли на такие жертвы ради сына с дипломом, но без умений.

— А вдруг она его так стукнет, что дар прорежется? Два в одном, так сказать, — продолжала мечтать Эржена, и я не выдержала. Наверное, именно вида Лёши Конева мне не хватало, чтобы согласиться подставить учеников.

— С тебя его волос.

— Запросто!

На следующий день, когда я, слово за слово, получила половину ингредиентов у Аюны Игоревны, а вторую нагло умыкнула из Ваниных запасов, Эржена притащила мне целую чашку с волосами Конева.

— Ты его побрила? — заинтересовалась я, почти засовывая в посудину нос.

— Нет, просто убедила, что он оброс, и по доброте душевной испробовала на нём парикмахерские чары.

В общем, не знаю, был ли Лёша до этого щукой или целым тунцом, но после однозначно стал ёжиком. А я могла делать с бедным мальчиком всё, что угодно — такого пучка мне хватит далеко не на одно зелье.

С подготовкой возилась я целую неделю. Хотела на всякий случай предупредить Соню и попросить её подстраховать, но потом увидела Конева ещё раз и передумала. Ваня после случая с Нестеренко спускал мне с рук всё и даже больше. Тут, видать, и откровенный разговор помог, и то, что участковый истово меня боялся и звал Лидией Сергеевной — Ваню, кстати, это откровенно веселило. В итоге, мой парень даже ничего не заподозрил, когда я спросила:

— А есть что-то, что Яна очень не любит?

— Всё? — ехидно предположил Ваня.

Боги мои, что ж там за дама-то?

— Из съедобного.

— О, тут она не столь привередлива… Так чтоб совсем — ириски не ест.

Ирисок мы в тот день купили килограмма два. Я подозревала, что после операции тоже не смогу их есть.

Во сколько и по каким дням Яна ходит в ботанический сад, за месяц мы засекли, так что я заблаговременно засела у Аюны Игоревны. Она, к счастью, к ирискам относилась хорошо. Вот мы их на пару и уплетали, пока не пришла моя «жертва».

— Она меня раздражает, — честно поделилась я с ботаником, — завидев вещунью издалека.

— Меня тоже, — призналась Аюна Игоревна.

Не удивила. Она воспринимала Ваню как сына или как младшего брата, поэтому все его «бывшие» автоматически становились врагами народа. А эта ещё и перед глазами маячила.

— Давайте ей напакостим? Не пойдём никуда, пока она с нами чай не попьёт?

— Да разве ж это пакость?

— Конечно! Мы ведь заставим её сделать то, что она не хочет.

Ботаник хмыкнула. Идея начинала ей нравиться.

— Правда, она может и без нас попробовать пойти… — вдруг задумалась я. Хотя на моей памяти сама они ни разу травку себе не срывала.

— Да никуда она не пойдёт — заблудится. И травы одну от другой не отличит. Как-то попробовала укроп сорвать — дёрнула сорняк прямо с тропинки. А у меня тут ещё парочка видов щитолистника растёт практически рядом… — намекнула женщина и проворно заполнила чашки до краёв.

Ботаники страшные люди. Очень страшные. Всё-таки как прекрасно, что я разбираю зелья чаще, чем собираю. Я ведь по молодости столько рецептов запорола просто потому, что взяла травку не того вида… бр! Это после я стала умнее — сразу просила у отца конкретное растение или покупала.

— Аюна Игоревна, я опять у вас заблудилась. Помогите брахми собрать, — вновь без приветствия влезла Яна посередь разговора.

Здравствуй, Яночка, — степенно ответила ей ботаник и закусила ириской — гостью аж передёрнуло. — Мы тут чай пить только сели… Присоединишься к нам?

— Аюна Игоревна, я только свой…

— А этот тоже успокаивающий, и тоже с брахми, — поддакнула я, за что удостоилась прожигающего взгляда.

— Благодарю, я лучше подожду, пока вы допьёте.

Видимо, она думала взять нас измором — мол, постоит над душой и у нас весь аппетит пропадёт. Вот только измором её брали мы. После того как, демонстративно скрипя ирисками, за десять минут мы не выпили и половины, Яна сдалась: