Разбрасывая неистовый, яростный свет, огромная невиданная молния вонзилась в камни неподалеку, и сразу же оглушительный удар обрушился на дрожащего от ужаса Пашку. Что тут началось! Молнии били одна за другой, разрывая пространство надвое. От нестерпимого грохота закладывало уши. Струи невиданного дождя обрушились на плато. В двух шагах ничего нельзя было разобрать. Когда молния ударила прямо над головой, Пашка не выдержал и пустился бежать. Ему показалось, что гроза разразилась пуще прежнего. Молнии били и слева и справа. От ослепительного блеска рябило в глазах. Раскаты грома превратились в непрерывную канонаду. Спотыкаясь, скользя на мокрых, залитых слоем воды камнях, Пашка бежал не разбирая дороги. Перепрыгивая через огромную впадину с бурлящей водой, он оступился, падая на вытянутые руки, выронил автомат, и тот, подскакивая и бренча, рухнул в яму. Пашка сильно расшиб колено, но, не обращая внимания на кровь, заливающую брюки, на боль, сковывающую движения, побежал дальше. Единственная мысль, судорожно бившаяся в его голове, гнала его прочь из этого ада. В поисках спасения Пашка выбежал на относительно ровный участок и сквозь заливающую глаза воду увидел, что впереди все пространство превратилось в бескрайнее бушующее море. Жестокий ветер гнал высокие волны. Они бились о скалы, и ни малейшей надежды на спасение в буйстве стихии не было. Пашка повернул назад к скалам. Порыв ветра едва не швырнул его в бурлящую воду. Согнувшись в три погибели, Пашка едва ли не пополз под защиту огромного камня. Ветер здесь ощущался меньше, но не успел Пашка отдышаться, как камень за спиной зашевелился! Происходящее не могло быть правдой! Камень размером с хороший сарай вдруг ожил и медленно, нехотя пополз к обрыву! Пашка попытался вскочить, но край его куртки оказался зажатым между многотонной глыбой и мокрым песком. Непослушными, заледеневшими от холода и страха пальцами он расстегнул пуговицы, извиваясь ужом, выбрался из куртки. И с паническим страхом некоторое время наблюдал, как камень медленно, монотонно полз по камуфляжной ткани, растирая ее в мелкие ошметки, вжимая, вдавливая в мокрый твердый песок.

Дождь не утихал. От неистовых порывов ветра со скал срывались огромные камни и с грохотом падали вниз, грозя раздавить, искалечить, убить все живое, что только попадется на их пути. Невозможно было определить, наступила ли ночь, или все еще продолжается страшный день. Небо в разрывах диких, сумасшедших молний было абсолютно черным. Сполохи то с одной, то с другой стороны заставляли все предметы отбрасывать длинные угольно-черные тени. Пашка, обессиленный, израненный, прижался к скале. Воздух, перенасыщенный влагой, тяжелый, густой, почему-то с явственным металлическим привкусом, невозможно было вдохнуть. Жестокий кашель разрывал легкие. Голова кружилась. Ноги не держали Пашку, он упал на колени, чувствуя, что еще немного – и ему придет конец. Не соображая, что делает, он лег на залитые водой камни и раскинул руки, словно обняв землю.

Дождь прекратился внезапно, как будто где-то повернули кран. Последняя уже не страшная молния прошипела злобно, будто угли, на которые плеснули водой, и погасла. Ночь темная, непроглядная опустилась на плато. Пашка лежал до тех пор, пока холод не пробрался внутрь тела. Попытался подняться, но руки дрожали, не слушались. На ощупь он пополз куда-то, цепляясь сорванными кровоточащими ногтями за острые обломки скал. Расцарапанные колени мучительно болели, оставляя на камнях кровавый след.

Пашка полз, пока не уперся в камень. Ударившись несколько раз головой, остановился и, осознав бессмысленность попыток двигаться дальше, подтянул изодранные колени к подбородку и забылся прямо в холодной луже.

Маркел ликовал. Еще бы, в золотой фигурке, судя по всему, не меньше четырех килограммов золота! Это сколько же в долларах? Мучительно пожевав губами, попытался в уме прикинуть колоссальную, по его меркам, сумму и не смог. Умрой что-то нудил за спиной, но теперь Маркел вдруг почувствовал, что опасаться нападения ему не стоит. С аборигеном что-то произошло, он стал тихим и робким. Даже прекословить не смел! Для общения с этими желторожими Маркел знал только один язык – язык силы. Правда, далеко не всегда получалось на нем договориться, особенно с Тарканом. Тот знал какие-то приемы и даже не будучи столь же силен, как Маркел, не уступал тому в драке. Сколько раз приходилось бороться с желанием пристрелить узкоглазого, но на нем, к несчастью, было слишком многое завязано. Теперь Таркан куда-то задевался, чего доброго, еще уволок деньги. Ну ничего, с ним Маркел разберется после. Отыщет и порвет в клочья! Сейчас главное – найти мужика с блондой. Если Пашка не соврал и этот мужик забрал общак, то умирать он будет долго! Надо же, еще и блонду с собой прихватил! Маркел ее не тронул, приберег в подарок, а тут такой облом! Нет, мужик заплатит за все! Тоже деловой выискался! Значит, сначала мужик, а после Таркан. С Умроем тоже придется что-то решать. Теперь уже ясно, что придется сваливать. Оставлять Умроя здесь не самое умное решение, выходит, и его надо убрать. В принципе, что тут сложного? Пулю в голову, чтоб не кашлял, – и все. Не первый и не последний. Маркел оглянулся на уныло покачивающегося в седле наводчика. «Хорошо бы его заначку еще забрать, баксов нагреб и спрятал где-то. Хотя, скорее всего, с собой возит. Все равно они ему уже ни к чему!» – подумал Маркел, мечтая и здесь поживиться.

Поднявшись на очередную гряду, Маркел заметил вдали двух всадников. Вскинув бинокль, торопливо навел резкость и ахнул. Действительно, блонда, в той же оранжевой ветровке, в которой ее притащили на базу. Значит, не соврал Пашка. Далеко ушли, сучьи дети, но не страшно, теперь уже он их точно догонит. Сидя на нетерпеливо перебирающем ногами жеребце, Маркел силился разобрать, что за мужик уводит его добычу. На таком расстоянии невозможно было определить ни его возраста, ни как он сложен. Что вооружен, и так ясно. Вон ствол не то винтовки, не то ружья торчит из-за плеча. Это ерунда! У Маркела надежный автомат. Не чета охотничьим пукалкам! В крайнем случае есть еще и Умрой. Он со своим стареньким карабином вообще творит чудеса. На сто шагов всаживает десять пуль в пачку сигарет. Сам Маркел так не умеет, зато из автомата можно всадить очередь по самое не балуйся. Перекинув зачем-то оружие на грудь, Маркел дал шенкеля и, гикнув в предвкушении кровавой забавы, устремился вдогонку удаляющимся людям. Он был уверен, что скоро настигнет беглецов, и не просто отомстит, но еще и, распнув мужика, долго и со вкусом побалуется с блондой, все едино подарок уже не нужен. Топот копыт за спиной подсказывал, что Умрой не отстает.

Увидев, что мужчина и женщина свернули направо, Маркел чертыхнулся. До этого момента они ехали прямо к засаде, в которой должны находиться Чика и Пашка. Выхватив рацию, он принялся на скаку вызывать Чику. Кричал в микрофон, матерился, грозил всеми карами, но ответа так и не получил.

Солнце скрылось за выползающими из-за гор тучами. Резко потемнело. Маркел увидел, что беглецы пустили коней вскачь. Расстояние между преследователями и убегающими перестало сокращаться. Яростно настегивая лошадь, Маркел попытался заставить ее скакать быстрее, но тщетно. Жеребец под ним вдруг заупрямился. Не помогали ни крики, ни удары нагайкой. Наконец лошадь встала как вкопанная. Озверев, Маркел спрыгнул на землю и попытался тащить бедное животное под уздцы. Рядом топталась лошадь Умроя.