— Пока что тебе надо быть осторожным и заботиться о своем здоровье, Ахмед. В Чарлстоне мы снимем комнаты и останемся там до тех пор, пока ты не окрепнешь достаточно для путешествия. Это даст нам необходимое время, чтобы отправить письмо маме и Симиджину и сообщить им, что мы доехали благополучно. Потом, через несколько дней, мы отправимся в Филадельфию.

Ахмед откинул голову назад, чтобы восстановить дыхание. Он понимал, что еще слаб.

— Вижу, вы уже все распланировали, маленькая госпожа.

— Нет, не все. Но мы прекрасно справимся, Ахмед. — Глаза ее омрачились. — Как мне не хочется ехать в Филадельфию и встречаться с родственниками, которые, возможно, не будут нам рады.

— Не беспокойтесь ни о чем, маленькая мисс. Полагаю, нам не понадобится оставаться в этой стране долго. Скоро мы вернемся домой.

Бриттани понимала, что Ахмед всего лишь старается подбодрить ее. Но ей так хотелось к маме…

Ночь была темной, когда Бриттани вышла на палубу полюбоваться мерцающими звездами на западном небосклоне. Высокие редкие облака проплывали над головой, задевая своими лохматыми краями месяц, и казалось, «Победоносец» плывет по черному океану, которому нет ни начала, ни конца. Хотя она знала, что они уже должны быть близко к Америке, но не видела никаких огней — никаких указаний на то, что корабль приближается к Чарлстону.

С тяжелым вздохом она прошла через палубу и спустилась по узким сходням к капитанской каюте. Она решила попрощаться с Торном наедине. С ее стороны было бы недопустимо не поблагодарить его за все, что он сделал для них с Ахмедом.

Когда она подошла к каюте Торна, дверь была приоткрыта, и, заглянув, она обнаружила, что за дверью никого нет. Она нерешительно вошла в каюту и встала возле смятой постели Торна, каждой клеточкой ощущая его присутствие. На столе лежали карты и графики. Его голубой китель был небрежно брошен на стул, пара сапог стояла возле двери.

Бриттани вздрогнула, когда Торн бесшумно подошел сзади и положил ладонь ей на талию.

— Итак, моя маленькая красавица, чем я обязан чести этого визита?

Она взглянула на него и была захвачена теплотой его улыбки. Должно быть, решил, что она передумала. Надо сразу же все расставить по местам.

— Я… пришла попрощаться.

Он развернул ее, глаза потемнели от скрытого огня.

— Ты лукавишь. Я знал, что ты придешь ко мне. — Он опустил голову, и его губы коснулись чувствительной ямочки у горла. — Мне очень хотелось вот так обнять тебя, Бриттани.

Она ощутила нежное прикосновение ладони к своей щеке. Даже если губы отвергали его, зеленые глаза открывали правду — она глубоко взволнована его близостью.

— Я должна была увидеть тебя еще один раз, — честно ответила она, — поблагодарить за все, что ты сделал.

Его ладонь запуталась в волосах, и он приподнял ее на цыпочки, чтобы приблизить губы к своим.

— Если бы ты не пришла ко мне, я бы сам пришел к тебе, — проговорил он так, словно правда нечаянно сорвалась с его губ. — Я должен был увидеть тебя. Все, о чем я могу думать, — это сладость твоего тела. — Он опустил голову и поцеловал ее. Она затрепетала от его нежности. — Какие секреты ты прячешь в глубине своих глаз, Бриттани? Сколько сердец ты растоптала своими хорошенькими маленькими ножками?

Она вывернулась из его объятий.

— Вы насмехаетесь надо мной, капитан Стоддард?

— Напротив. Я польщен, что был у тебя первым. Ты танцевала для господина Симиджина, как танцевала для меня?

— Нет, конечно же!

Он улыбнулся:

— Мне приятно думать, что ты танцевала только для меня.

Ей хотелось убежать от Торна, найти какой-нибудь укромный уголок, где она могла бы подумать. Когда он прикасался к ней, ей грозила опасность снова подпасть под его чары.

— Нет, — прошептала она, когда его губы коснулись уголка ее рта.

— Да, — выдохнул он у ее атласных губ.

Она чувствовала, как тают ее возражения. Ее влекло к нему силой, которая была сильнее воли.

Бриттани отвернула лицо от его обжигающих губ и посмотрела на него с презрительной надменностью — ее единственное оружие в данный момент.

— Ты не можешь предложить мне ничего постоянного, капитан. Тебе просто нужна любовница. Такое положение для меня совершенно неприемлемо.

— Значит, ты хочешь брака, да? Но ведь ты, конечно же, знаешь, что между мной и тобой это невозможно. Мы из разных миров и из разных культур. Ты не выживешь в моем мире… в качестве моей жены.

Ее глаза были холодными, а подбородок вздернулся еще выше.

— Я не вышла бы за тебя, даже если б ты попросил. С чего ты взял, что ты такой уж подарок?

Его смех был мягким.

— Брак с тобой мог бы быть не так уж плох, в конце концов. Определенно, ты женщина, заслуживающая уважения. Будь я умнее, наверное, схватил бы тебя и уплыл с тобой куда-нибудь, где никто другой не смог бы тебя найти. — Его голос стал глубже. — Отыскал бы какой-нибудь уединенный берег и занимался с тобой любовью день и ночь напролет. Ты бы принадлежала только мне одному.

— Вы оскорбляете меня, капитан. Почему мужчины думают, что оказывают честь женщине уже тем, что предлагают ей любовную связь?

Его улыбка померкла, челюсть затвердела.

— Я не хотел тебя оскорбить. Я никогда не предлагал никакой другой женщине и половины того, что предлагаю тебе.

— Ну, так можешь оставить свое предложение при себе. Я больше никогда не желаю тебя видеть.

Его взгляд сделался раздраженным.

— Ты же это не всерьез, Бриттани. Ты просто обижена, потому что я не женюсь на тебе.

— Ты считаешь, что оказываешь мне честь, попросив стать твоей любовницей, капитан? Султан бы дал мне гораздо больше, чем ты.

— И все же ты убежала от него.

Она подбоченилась, глаза наполнились гневом.

— Чем больше я узнаю о мужчинах, тем меньше они мне нравятся. Женщины гораздо выше по уму и пониманию, чем ваш пол.

— Не думаю, что это можно сказать обо всех женщинах, Бриттани, но о тебе — да.

Она тряхнула волосами, которые рассыпались по плечам блестящими черными волнами.

— Мне не нужна твоя лесть.

— Я не льщу тебе, Бриттани. Я хочу быть с тобой. Не только сейчас, но и многие годы, которые последуют. Я мог бы заботиться о тебе. — Его голос смягчился. — Мог бы сделать тебя счастливой.

Она глубоко вздохнула и заглянула в его голубые глаза. Сердце ее билось так быстро, что трудно было дышать.

— Мы бы не подошли друг другу, капитан.

В его голос закралось раздражение:

— Тебе обязательно называть меня капитаном? Меня зовут Торн.