Джефф называет ее клитор «орешком»;

Хелен называет пенис Джеффа «сержантом Суини» (потому что он всегда встает, если оказать ему внимание, прокричала она, и Джефф грубо расхохотался);

Если бы ей пришлось заниматься сексом с женщиной, она бы выбрала Дженни («Потому что ты такая хорошенькая, — бормотала она, думая, что все порадуются ее шутке, — не правда ли, Джефф?»).

К десяти часам, когда они покинули паб, чтобы отправиться по домам, Хелен и Джефф едва стояли на ногах.

— Спокойной ночи. — Джефф обнял Энни так, словно они были старые друзья. Когда очередь дошла до Дженни, та буквально накинулась на него. Хелен не успела ничего сказать, как они начали целоваться. Не просто целоваться, а взасос, а Джефф оглаживал ее по спине и один раз даже ущипнул за зад. Энни наблюдала за ними, разинув рот; губы, ее начали расплываться в издевательской ухмылке. Хелен из бухгалтерии пришлось буквально оттаскивать мужа от Дженни — а та, освободившись, тут же демонстративно вытерла рот рукой, словно ей было противно. Когда Хелен потащила Джеффа прочь, то слышала, как Дженни и Энни расхохотались. Они никак не могли остановиться.

В довершение всего, когда Хелен из бухгалтерии дотащила ничего не понимающего мужа до Сохо-сквер («Что? Что я такого сделал?»), их нагнали двое мужчин, которые наблюдали за ними в пабе, и отобрали у Джеффа бумажник, а у Хелен — красную кожаную сумочку. После этого Джеффа стошнило — буквально вывернуло наизнанку. Хелен наскребла по карманам мелочь, и они сели в автобус. Ехали они наверху, не разговаривая друг с другом; от свитера Джеффа воняло рвотой.

Наша Хелен узнала все по обрывкам разговоров сослуживцев — с ней самой по-прежнему никто не разговаривал. Но сложно не понять, в чем дело, если рядом с тобой разыгрывается самый настоящий скандал. В десять пятнадцать Хелен, как обычно, сидела склонив голову, притворяясь, что работает, считая минуты, когда она сможет вытащить визитку, которую она тайно переместила сегодня утром из кармана джинсов в сумочку, и позвонить, наконец, Сонни. Через прозрачную перегородку она видела бухгалтерию. Место Хелен пустовало. Странно, она никогда раньше не опаздывала на работу.

В четверть одиннадцатого общий зал взметнул вихрь. Он остановился у стола Дженни. Энни следовала за Хелен из бухгалтерии по пятам, не желая пропустить развлечение.

— Как ты могла? — вопила Хелен из бухгалтерии. Слезы уже пробили два глубоких каньона на густо заштукатуренных щеках.

— Доброе утро, Хелен. — Дженни неискренне улыбнулась. — Отлично посидели в пятницу, правда? Джеффу понравилось? Готова поспорить, что да.

— Ах ты, сука. Сука поганая!

С этими словами Хелен из бухгалтерии бросилась на Дженни и замолотила ее кулаками. Дженни старалась уклониться от неуклюжих ударов, но тут вмешалась Энни:

— Ты что, ревнуешь, Хелен? Ты хотела бы, чтобы вместо Дженни он поцеловал тебя?

Дженни, Энни и остальные, подтянувшиеся посмотреть, что за шум, расхохотались, а Хелен из бухгалтерии, явно не умеющая драться, все продолжала размахивать руками, не обращая внимания на сопли и слезы.

Хелен понимала, что она должна сделать что-то, должна вмешаться, но ее приковал к месту ужас всего происходящего. Ей показалось: сейчас может случиться все, что угодно. Например, войдет Джефф и сообщит: он голубой и в детстве его оттрахал приходской священник.

— Знаешь, я почувствовала, как напрягся «сержант Суини», когда Джефф меня лапал, — говорила Дженни, прикрывая лицо рукой.

Хелен из бухгалтерии неожиданно иссякла. Какое-то время она постояла, разглядывая своих врагов и зевак — кому-то, наконец, стало чуточку неловко от происходящего, — и вдруг повернулась и выбежала из комнаты в сторону туалетов. Толпа начала рассеиваться; Хелен услышала, что некоторые из них бормочут, что дело зашло чересчур далеко. Она сидела, пораженная чувством вины. Почему она не вмешалась, почему довела до такого? Половина сотрудников «Глобал» боялись этого шабаша ведьм, они не хотели становиться мишенью для травли, но ей-то что? Она скоро уходит, она должна была вмешаться и прекратить издевательства. Когда она смотрела по телевизору ток-шоу, ей всегда казалось, будто она сумеет остановить любого грабителя; теперь она чувствовала себя так, будто спряталась за газетой, когда преступление совершалось прямо у нее под носом. Энни и Дженни совершенно обессилели. Хелен встала и вышла из комнаты.

Опять двадцать пять, думала она, входя в женский туалет и слушая знакомый концерт из рыданий и всхлипываний за дверью кабинки. Она глубоко вздохнула.

— Хелен, это Хелен, открой дверь. Сопение.

— Убирайся!

— Нет, до тех пор, пока я не пойму, что ты в порядке. — «Как грустно, — думала она, — я одна беспокоюсь за нее — и при этом я ее не выношу!» — Может, позвать кого-нибудь? Одну из твоих подруг? Хочешь, я позвоню Джеффу?

Рыдание, шмыганье носом.

— Джефф уехал к матери.

— Хелен, ты что? Неужели выгнала его? Из-за такого пустяка?! Его подставили нарочно, понимаешь? Поговори с ним, но только не выгоняй!

— Тебе-то что? Ты сама так поступила, увела, чертова мужа у ни в чем не повинной женщины!

Хелен подумала о том, чтобы сдаться и все бросить, но Хелен из бухгалтерии ругалась так неумело, что ей захотелось плакать. Ей хотелось сказать: «Говори «долбаного мужа» или просто «муженька». «Чертов» говорят только герои сериала «Истендерз». Она села на полу у раковины, приготовившись к долгому ожиданию.

К тому времени, как они вернулись в общий зал, Хелен совершенно выбилась из сил. «Яникогда не смогу быть переговорщиком в случае взятия заложников, — думала она, — я просто скажу им: убейте заложников, берите вертолет и убирайтесь». Хелен из бухгалтерии вернулась за свой стол; она вроде бы взяла себя в руки и даже разложила бумаги. Интересно, помирится ли она с Джеффом? Если честно, Хелен было совершенно все равно. Остальные успели успокоиться; вид у Энни и Дженни был даже немного подавленный, как будто кто-то сказал им, что они зашли слишком далеко.

В двенадцать часов Лора совершила нечто неслыханное — попросила Хелен написать пресс-релиз с кратким изложением мемуаров, написанных одним из их клиентов. Шон Дикинсон, двадцать восемь лет… так, что он снова натворил? О нем вечно писали газеты, но не потому, что он в самом деле что-то делал, просто потому, что он где-то бывал (и не всегда, а только в тех случаях, когда представители «Глобал» заранее оповещали представителей прессы). Он появлялся на какой-нибудь светской тусовке с очередной девицей; они вдвоем зарабатывали кучу денег, делясь подробностями своей личной жизни. Они раздавали интервью на темы:

«Почему мы ни за что не поженимся!», «Мы женимся!» — и прочее. От народа не скрывалось ничего. Парочка охотно рассказывала и о его пристрастии к азартным играм, и о том, что она любит в постели, и о том, что в прошлом он торговал наркотиками, и о том, что у нее киста яичников. В последнее время они все чаще раздавали интервью на тему «Наша чудесная новая жизнь». Их дом был обставлен на деньги отдела дизайна; она горделиво демонстрировала увеличенный до четвертого размера бюст и их приемного малыша китайского происхождения с печальным личиком.