мне мозги не парь, – на ее лице появились обеспокоенность. – Этого захотела Юлия? – Мать тоже шагнула в кухню. Сын спрятал от нее глаза. Марина, не дождавшись ответа, обернулась на Андрея. – Все понятно. Это его козни. Я это чувствую!

Печаев понял, что жена имела в виду Аспенского. Между тем, двинувшись за нею, широко раскрыл маленькие глаза и заметил:

– Но ведь он сам у меня спрашивал, не знаю ли я, где молодежь.

– Это игра, – уверенно заявила Марина.

– Но тогда… – опять было начал Андрей.

– Все он знал! – оборвала мужа Марина. – Все ему известно! Это только ты Лопух, который все узнает самым последним! – на ее лице вместо недавнего беззлобного выражения появились холод и лед. – Я опасалась этого все последнее время. Я догадывалась, что это обязательно должно произойти. – Ее округлые формы полноватого тела нервно заходили.

– Тогда я немедля встречусь с ним, – засуетился Андрей, торопливо хватаясь за верхнюю пуговицу на рубашке. Он спешил, и потому ему никак не удавалось застегнуть ее.

Марину раздражала его неумелость. Она решительно сама ухватилась за пуговицу. Но у нее тоже не получилось с первого раза. Тогда женщина ершисто хмыкнула и остановила себя. Кому нужна эта пуговица? На улице жара, ворот должен быть расстегнутым. Оттолкнула мужа и грубо бросила:

– Оставь ее в покое! – Посмотрела презрительно. – Ты как наивный дурачок. До сих пор веришь Аспенскому. Да он же прожженный негодяй.

Валентин предвидел бурную реакцию матери, но не недоумевал, почему все вылилось на голову Аспенского? Знали бы они о последних событиях, не несли бы околесицу. Но об этих событиях он не собирался им рассказывать. Лишь повысил голос, чтобы остановить разговор:

– Да перестаньте вы глупить.

Но мать вспыхнула еще больше:

– Ты ничего не знаешь, мой дорогой. Твой отец как был балбесом, так им и остался. Не понимает, что может все потерять. А если потеряет он, Валентин, то потеряет вся наша семья, потеряешь ты, мой дорогой. Побирушкой будешь.

Отец попытался защититься:

– Ну почему же балбес, я все понимаю. Но что же делать? Ведь разговора с ним все равно не избежать.

– Ну уж нет! – Марина посмотрела с вызовом. – Унижаться перед ним это наступить на свое достоинство. Я хотела заручиться поддержкой гостя Адаевского, но все развивается быстрее, чем я рассчитывала. Тем не менее мы должны опередить события! И у нас еще есть такая возможность, – по тону женщины угадывалось, что она давно все обдумала.

– Какая? – напрягся Андрей.

– Продать твою часть бизнеса! – сказала Марина.

Андрей вздрогнул, заволновался, его красное лицо налилось лиловым цветом.

– В этом случае ваше соглашение превращается в пыль, – напористо произнесла она, – а Аспенский приобретет хорошую головную боль. Я желаю ему приобрести эту головную боль. Для него это станет неожиданностью. Я хотела бы увидеть его лицо в этот момент. Надо все сделать быстро, так, чтобы он ничего не узнал.

Валентин был шокирован, он никак не предполагал, что его размолвка с Юлией приведет к такому обороту. Вскочил с места:

– Остановитесь, родители, вы что несете? Это же чепуха какая-то.

– По-твоему, это – чепуха, – помрачнела мать, – а по-моему – реальность.

Отец растерянно поддакнул:

– Да, да, сын, ты того, понимаешь, не встревай. Твоя мать знает, что говорит.

– Ничего вы оба не знаете! – возмутился Валентин. – Фантазируете черт знает что. При чем здесь отец Юлии? Он понятия не имеет, наверно, о нашем решении!

Марина с сожалением и досадой окинула сына взором:

– Святая простота, весь в своего отца пошел. Смотри, не будь таким же Лопухом, как этот малахольный!

Андрею было неприятно слышать такую характеристику себя, но он промолчал. А Валентин подумал, что, видимо, у матери есть основания называть отца Лопухом, иначе бы тот не терпел. Отмахнулся и отошел от родителей к окну:

– Разбирайтесь, как хотите. Мне все равно.

Марину рассердили слова сына. Она глянула недовольно и обеспокоенно:

– Тебе не должно быть все равно! Твое будущее под угрозой!

– Вы свое будущее обеспечивайте, – нахмурился Валентин. – А я как-нибудь проживу!

– Ты слышал, что он сказал? – вскричала Марина, дергая Андрея. – Он собирается прожить как-нибудь! Ты хоть понял это? Бомжом он проживать собирается! Ну, что ты молчишь, как рыба об лед? Ты же отец! У тебя что, мозги высохли? Скажи ему, что бомжом он долго не протянет!

Андрей качнулся и неуверенно запротестовал:

– Он вроде бы такого не говорил, – но увидев в глазах жены негодование, свел брови и поспешно выпалил Валентину: – Это не дело, сын, совсем не дело. Не протянешь, нет, не протянешь. Ты не подумал, что брякнул. Мать о тебе заботится, хочет, чтобы лучше было. Ты прислушайся к совету. К умным советам полезно прислушиваться.

– Да вы же мне ничего не советуете, вы тут уже какие-то планы строите, – поморщился Валентин. – Только пустое все это. Просто мы с Юлией решили чуть-чуть пожить отдельно. И что в этом необычного? – Он старался быть убедительным, чтобы родители поверили ему, и сам начинал верить в то, что произносил.

Марина пронизала сына долгим взглядом. Выражение на ее лице оставалось неизменным, оно говорило, что мать знала, что делала. Проговорила:

– Необычного в этом ничего нет, только все это мне не нравится. – Ее глаза подталкивали мужа принимать меры.

Андрей вздохнул и вышел из кухни, переваливаясь с боку на бок.

13

Аспенский находился в офисе, за столом просматривал почту. В голубой рубахе с коротким рукавом, с красным галстуком под расстегнутым воротом. Глаза на неулыбчивом лице были жесткими и властными. Все, что происходило последнюю неделю у него в доме, ему претило. Жена вышла за те рамки, в какие он ее поставил, дочь взбрыкнула, влезая туда, где только он может решать. Эти две глупые курицы не понимали, что его бизнес не мог зависеть от бабьей тупости. Он выстраивал его давно и тщательно, заранее отведя каждой из них ее место. Потому никаких отклонений от своих правил не допустит.

Он будет жестоко и решительно восстанавливать статус-кво. Веронику заставит прижать хвост, чтобы не пыталась больше высовывать носа. Баба, в общем-то, неглупая, несет для него золотые яички, но это только потому, что всегда была полностью управляемой. И теперь не получится распушить перья. Он не позволит.

Видите ли, ей понравился Хавин. Да мало ли кто ему за двадцать лет совместной жизни с Вероникой нравился из женщин. Удовлетворил плоть и забыл. А уж Веронике грех обижаться. Он сам направлял ее к мужикам. Купалась в мужской ласке. Все ради бизнеса. И Хавин нужен ему для