Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Что злишься, мы не профи, - попытался заступиться за сына батя.
- Пенёк, мы в походе я командир, не смей со мной пререкаться, всё что испытываете, я в ваш мозг вбиваю, чтобы потом таких косяков не было. Так что заткнись, я на взводе, из-за того, что не могу произвести реальные замеры, связи на хрен нет, что за хрень тля...
– Извините, товарищ командир, что-то занесло меня. Старые армейские привычки вспомнил, как морду бил за любой проступок, - брюзжал не уступая ему отец.
- Ты пенёк, доставай карандаш и блокнот, начинай записывать что потребуется и вдумчиво, я продиктую, самое время, многое на ум прейдёт. Пиши, любые мысли и мелочи, - показал пальцем в сторону, где спокойно и блаженно сидели рядом друг с другом Григорий и Гаранья, как статуи замерли, слушали что-то.
- Ни хрена себе идиллия, чудит индеец, - наклонившись к отцу произнёс почти тому в самое ухо Юрий. Отцу долго записывать не пришлось, пока Цербер диктовал ему свои заметки. Гаранья вдруг поднялся и потихоньку вышел, следом проследовал за ним Григорий, через несколько секунд он вернулся и посмотрев на Цербера поманил того рукой. С первыми пробившимися солнечными лучами сквозь облака, которые ранее казались им туманом, они умывшись из бутылки сели на спальники чтобы перекусить на свежем воздухе.
- Гаранья признал свой дом, мы недалеко от их посёлка, - тихо говорил Цербер - Схрон не будем делать, выкладываем лишние вещи и оружие, закрываем и не маскируем проход. Он сказал, что сюда никто не прейдёт, святое у них место, индеец первым пойдёт, следом Гриша, я замыкающий, тропинка почти еле приметная, присмотритесь увидите, не шумите, тихо спускайтесь, не торопитесь, – наставлял Цербер. Обвязавшись втроём фалом начали спускаться. Гаранья осматривая на ходу каньон тихо что-то шептал на распев.
- Не понимаю его, хвалу поёт Богам, - сказал он отцу когда тот к нему повернулся. Заканчивая громко голосить своим карканьем индеец остановился и поклонился отцу, приложив руку к груди сказал на английском.
– Спасибо Андрэ. Гаранья не забудет. Мы дома, скоро быстро доберёмся - переводил Григорий. Индеец помахал рукой, мол идите за мной, продолжил спуск.
- Красиво то как, смотри бать водопад с голубой водой, и мох зелёный прямо на камнях, а деревья какие-то странные, эпические пейзажи в укромных уголках, природа величественная, а купаться в озерке можно?
– Можно Гриша, мы на дно Каньона спустимся, вода двадцать один градус по Цельсию круглый год, а цвет потому что магния много.
– Большой каньон? – спросил отец.
– Очень большой, мы в посёлок Сапай идём или как его ещё называют Супай. Я вас в нём покину, по делам нашим общим поеду, на дня три – четыре не меньше, да вы не переживайте, местные аборигены с вас пылинки сдувать будут, я попрошу Гаранью он вам экскурсию на лошадях устроит, пообщаетесь, довольными останетесь, они туризмом живут, в год в среднем по двадцать тысяч приезжают сюда, тишину и красоты искать, либо на вертолёте, либо на лошадях, но есть такие что и пешком ходят. Жителей человек под двести, меня знают, я их бледнолицый брат, так что и накупаетесь и легенд наслушаетесь. Кстати пенёк, что-то и узнаешь, они на мистике повёрнуты, в посёлке почта есть, два магазинчика и даже бар, туристы в палаточных городках живут рядом с поселением, само собой местный шериф индеец и два напарника у него, они документы проверять у вас не будут.
Так восхищаясь природой и всё же не удержавшись искупались втроём в озерке, к обеду пришли в посёлок. Гаранья их повёл к какому-то деревянному домику и у входа попросил присесть на скамейки, в него вошёл.
- Начнут втирать по ушам старейшины, - предупредил Цербер. Рядом во дворе носились дети, что-то крича подымая из-под ног пыль. Фыркали лошади и мулы, пахло навозом, кружились насекомые.
– А жарко будет? – поинтересовался отец.
– Нет, в среднем около тридцати градусов по Цельсию, по температуре не заметно с Сербией, только высота и воздух с кислородом поменьше, ну вот идут, смотрины будут.
Из открывшейся двери выскочило двое пацанов и куда-то умчались, следом вышел Гаранья, а за ним чинно шефствовали два старика и покивав Церберу, уставились на отца с Григорием ничего не говоря, пришлось держать марку, Цербер был серьёзен, а значит все серьёзно, пауза затягивалась. Юрий махнул Гаранье и они отошли в сторону, говорил он с ним минуты три, а процедура глазки поломаете продолжалась. Похлопав индейца по плечу Цербер повернулся и ушёл.
– Слинял сволочь, – шептал отец – А эти глаза никак не поломают, всё пялятся на нас, ещё будет представление вон видишь шамана тащат.
Подошло ещё несколько старцев, один совсем колоритный, круглый старик протянул руку, обменявшись рукопожатиями сказал.
– Извините, мы место для вас освобождали, пойдёмте пожалуйста в дом, – перевёл Григорий, пожимая руки остальным индейцам. Их проводили в конец небольшой горной деревни, но цивилизация здесь была, везде суетились люди, огромное количество детей насались в только им понятных направлениях. Они подошли к длинному двухэтажному деревянному бараку, выстроенному угловатыми выступами. Дом был цивильный, окрашенный в тёмных тонах стоял на разной по высоте множестве свай, крыша и стены которого были утыканы параболическими антеннами. Их провели в двухкомнатную квартиру коттеджного типа.
– Располагайтесь, приводите себя в порядок, а потом к столу обедать будем, часа вам хватит? – заботливо поинтересовался старик.
– Да спасибо большое, мы будем готовы, ответил ему Григорий.
На обед их пригласили в этом же коттедже в большой зал. За столом собралось десять человек, работал кондиционер и было прохладно, когда все расселись за стол, на котором стояло посуда и маисовые лепешки, несколько салатов из зелени и графины с чистой водой, старик заговорил.
- Вы наши гости, я старейшина поселения меня зовут Аскавхетео, это означает по нашему – «Я управляю временем», мне сто двадцать шесть лет, слева мой брат Ииска - «Ночь прошла», ему сто шестнадцать лет, справа мой брат Кваху - «Орёл», он наш шаман, хотя мы католики, вы видели нашу церковь, но вера предков ни
