– С этим поручением следовало послать Джейми или Джона. Не подобает леди заходить в подобные заведения. Эти люди не поняли, какая страшная опасность привела вас искать их помощи.

– Страшная опасность? – Обри посмотрела на него так, словно он сошел с ума. – В таверну можно войти только из-за страшной опасности? Должна сказать, это крайне странно.

Харли раздраженно посмотрел на нее.

– Леди с вашим положением может войти в таверну тблько в случае страшной опасности. А у них были причины поверить, что вы могли оказаться в таком положении.

Обри отвергла абсурдный с ее точки зрения довод.

– Для меня это лишено смысла. Или вы также считаете, что я в «страшной опасности»? Бога ради, почему?

Харли вздохнул, осознав, что увяз по уши.

– Вы ничего не знаете, Обри? Не мог же, в самом деле, Остин привезти вас сюда, не дав никаких объяснений по поводу того, что вы здесь узнаете?

Обри скорчила гримасу и принялась ощипывать маргаритку, машинально обрывая лепестки один за другим.

– Он был со мной совершенно честен. А эти слухи в Лондоне о его репутации… Но я не могу понять, как неудача Хита и дьявольские слухи могли подвигнуть вас к такой исключительной бдительности? Вы должны знать, что он добрейшей души человек, даже если временами бывает слегка вспыльчив. – Обри подчеркнула последнее с озорной улыбкой, вспомнив раздраженное замечание Остина по поводу ее уборки.

Харли встал и подошел к ближайшему дереву. Он не решался посмотреть в ясные глаза на невинном лице Обри. Она была права, а он не прав, но она должна понять, какой точки зрения придерживается большинство. Хит, очевидно, не озаботился тем, чтобы просветить ее на этот счет, черт бы побрал его гордость.

– Обри, ваш муж в прошлом был знаменит гораздо большим, чем просто вспыльчивостью. Со временем он научился сдерживать свой темперамент, но в юности участвовал в большем числе дуэлей, чем это допускается при том спокойном образе жизни, который мы здесь ведем. Здесь есть люди, которые до сих пор носят на себе печать его гнева.

Харли обернулся, чтобы посмотреть, как она воспримет это известие. Обри приняла новость спокойно и понимающе кивнула.

– Может быть, его отец жестоко с ним обращался? Слухи и скандалы, затрагивающие его семью, могли бы воспламенить и более спокойного человека, чем Хит. Он должен был защищать репутацию матери и сестры, даже если не уважал отца. Но это ничего не объясняет.

Она вспомнила причины двух едва не состоявшихся на ее глазах дуэлей Хита. Одна была с тем самым человеком, с которым она сейчас разговаривала. Неудивительно, что он не хотел жениться. Ему, должно быть, тяжело нести груз поддержания семейной репутации.

Харли обхватил руками голову.

– Это только начало, Обри. Вы должны знать, что здесь есть те, кто говорят, что он переносит свой темперамент на тех, на ком женится.

– Я слышала об этом, но не верила, ответила она презрительно, делая движение, чтобы встать и избежать неприятного соседства.

Харли схватил ее за руку и удержал, его серые глаза молили о сочувствии.

– Луиза была моей старшей сестрой. Я боготворил ее. Она была безрассудной, полной жизни, имела характер под стать характеру Хита, но я любил ее. Однажды летом я приехал домой и увидел у нее на лице следы синяков! Если бы Хит не уплыл в море, я бы убил его.

Потрясение Обри оказалось большим, чем он ожидал, и Харли отвернулся, чтобы дать ей время собраться с мыслями.

Тот факт, что сестра Харли была первой женой Хита, больше всего потряс Обри. Пока эта женщина была безымянной, безликой, частью прошлого, она не являлась проблемой. Теперь она узнала, что Остин был женат на молодой женщине, такой же богатой, родовитой, как Анна и Мария. Осознание того, что женщина из прекрасной семьи умерла по вине Хита, задело ее сильнее, чем можно было ожидать.

– Мне очень жаль, Харли, – прошептала она, сочувствуя его горю, но не его намекам. Она по-прежнему не верила, что Остин мог ударить женщину.

Харли продолжал, словно она ничего не сказала.

– Луиза никогда не говорила нам, откуда у нее синяки. Она старалась их прятать, но вы знаете, как разлетаются сплетни. Они с Хитом плохо ладили. Ей нравилось тратить деньги, а у Хита их не было. Мы были тогда бедны, и я однажды услышал, как она поклялась, что больше не будет жить в нищете. Должно быть, она думала, что, выходя замуж за графа, станет богатой и независимой. Какая бы глупость ни произошла между ними, об этом рано или поздно знало все графство. Я не хотел бы оказаться поблизости, когда они начинали показывать друг другу свои характеры. На войне и то спокойнее.

Обри с легкостью представила себе эту картину. Остин был сильной личностью и поступал согласно своим убеждениям. Она не могла представить его другим. Хотя они часто спорили по разным поводам, она никогда умышленно не мешала ему в осуществлении его замыслов, а он уважал ее стремления. Но стоило бы ей переступить черту, он немедленно дал бы ей это понять, причем в недвусмысленных выражениях. Если Луиза пыталась убедить его поступать вразрез с его представлениями, действительно должны были вспыхивать жаркие баталии.

– Харли, вам не стоит говорить мне об этом. Что бы тогда ни произошло, оно закончилось и забыто. Я не могу поверить, что Хит способен ударить женщину, но я могу понять, почему так считали окружающие. Теперь он не такой, могу вас заверить. Вам не нужно за меня волноваться.

Он обернулся и внимательно посмотрел в лицо Обри, отметив ее нежные губы, на которых очень легко проявился бы синяк, чистую кожу без малейших признаков пятен или царапин и блеск зеленых глаз, в которых отсутствовал и намек на страх. Она была намного меньше Луизы, более изящная, более хрупкая. Луиза была из крепкой деревенской семьи и дралась бы зубами и когтями. Обри сломалась бы от первого же удара. Но она говорила с уверенностью и достоинством сотен благородных предков, и если бы Хит поднял па нее руку, она немедленно порвала бы с ним.

– Конечно, вы правы. Я не знаю, что произошло на самом деле, но теперь, когда получил возможность узнать вашего мужа поближе, то понял, что он настоящий джентльмен. Он мог выпороть Луизу за ее выходки, как частенько поступал ее отец, но он бы никогда не ударил ее, чтобы остались синяки на лице. В этом я не сомневаюсь, просто объясняю, что по этому поводу здесь думают все.

– А ваш отец? – не удержалась от вопроса Обри. – Он поверил, что выдал дочь за человека, который ее избивает?

Харли вздохнул и отвел глаза в сторону.

– Они с Хитом когда-то были лучшими друзьями. Но смерть Луизы и прогрессирующая слепота сделали его неприятным человеком. Мы никогда это не обсуждали, но я уверен, что он во всем винит Хита.

– А как умерла Луиза?

Обри не стоило задавать этого вопроса, но она хотела узнать, добраться до дна потока лжи и слухов, который омрачал их жизнь.