В общем истерика «Цифр» была объяснима. И ведь удерут, если генератор не сыграет за торжество справедливости. Вот же скоты.

Ближе к рассвету Катрин плюнула, взяла у «Механика» пачку сигарет и временно дезертировала. Следовало перекурить и попытаться собраться с мыслями. И проверить подопечную.

Анис не спала, сидела на койке, накинув на голову плед.

— Жестко или шум мешает?

— Я спать достаточно.

— Ладно. Курить будешь? Ну, или просто на воду посмотрим.

Сели у берега. Отпугиватель москитов работал с перебоями, здесь темнота уже жужжала и норовила куснуть. Катрин вскрыла пачку, предложила сигарету девчонке. Та глянула с сомнением. Попечительница закурила:

— Привычка вредная, но изредка можно себе позволить. В моменты, когда дела наши летят ишаку под хвост. Снимай никаб: здесь темно, да я и привыкла к таким лицам. У меня родственнику половину морды случайно снесло, вместе с левым глазом. Выглядит впечатляюще. Но через недельку попросту перестаешь замечать. Мы вместе путешествовали и вообще дружили. Полумордость не мешала.

— Я понимать.

Катрин вновь высекла огонь, поднесла трут к сигарете девчонки. Ночью изуродованное лицо выглядело как-то уместнее. Почти ночная дарк из неопределенного племени.

Анис кашлянула.

— Глубоко не затягивайся. И ни о чем не думай.

— Не думать? Все идти не так, госпожа?

— Посмотрим.

Курили, молчали. Слегка блестела вода. Забавно, Нил, аура официально присвоенной вечности, почти за спиной Великие пирамиды — главное геометрическое чудо Света. А могла бы случиться иная река и иные чудеса. Было бы спокойнее. Поскольку сейчас вокруг слишком много людей, а за спиной не только пирамиды, но и Вейль. Обманет. Хотя партия с ним — игра открытыми картами. Ну, почти открытыми. Сюрпризы будут. Еще можно напроситься в капсулу. И вернуться в тюрьму. И еще четыре с лишним года без Фло. Вот это попросту невозможно.

— Фильтр курить не надо. Затуши.

Анис потушила окурок, буквально копируя движение старшей курильщицы. Учиться дурному и всякому она определенно готова. Ну и ладно.

В лагере опять ругались, что-то с треском завалилось — заругались еще громче. Тьфу, черт, нужно идти…

* * *

Точное место захоронения аккумуляторов резервных капсул должны были знать только официальные члены остающегося экспедиционного состава, поскольку это их капсулы — практически единственный путь триумфального возвращения. Похоже, доктор «Крест» рискнул примкнуть к упоротым искателям приключений (мог бы, урод, и домой свалить). «Колеблющийся» Вейль тоже, наконец, определился — он остается! Какое счастье, какое мужественное и внезапное решение! Теперь рисковые парни получили допуск к зарезервированной технике и выбирают для своих капсул батареи понадежнее. Катрин не претендовала, и ее с трусливыми Возвращенцами и переводчицей выгнали на берег. Правда, отлученным выдали внеплановое кофе и круассаны.

— Это пить? Опять? — едва слышно уточнила Анис.

— Так себе кофе, но мы в походных условиях, — пояснил Андре, приклеившийся к девушкам. Скорое возвращение и близость экзотической красотки подходящего роста заметно улучшило настроение Механика. Он был не прочь в последние часы экспедиционного пребывания завести «отношения» с арабской куколкой.

«Завести отношения» — Катрин терпеть не могла эту отвратительного формулировку. «Завести отношения с целью проведения общего культурного досуга и регулярного/не регулярного спаривания». Гадость какая! А в европах это всерьез. Прямо хоть совсем не возвращайся, лучше бы Фло с семьей сюда выдернуть. Хотя город с кладбищем аль-Караф и отрезанными носами счастье еще то.

…— Бурду пить не обязательно. Вот попробуй — напиток специфический, редкий, вряд ли нам еще попадется, — Катрин сунула девушке банку «коки» и скомандовала страшно заинтересовавшемуся результатами дегустации механику: — Рожу отверни! Не в кафе сидишь, уважай местные обычаи.

Девчонка попробовала газировку, онемела. Дурак Андре принялся допытываться «так на что похоже»? Сидели действительно не как в кафе: под утро было откровенно прохладно, хотя резкий западный ветер нес не свежесть, а некую… остывшую жару. Странно все. Экспедиционные переводчики сидели отдельно, перешептывались о чем-то глубоко своем, арабско-французском, и тайком затягивались сомнительной самокруткой. Сгорбившийся «Ватт» застыл на куске супер-пластика, обхватил голову руками, и то ли думал о ненадежном генераторе, то ли дремал — работы в последние дни у него действительно было по горло. «Цифры» осторожно прогуливались у кустов: сидеть «Девять» не мог, он вообще был в чем-то вроде импровизированного килта, прихрамывал на обе ноги, задница оттопырена как у младенца в подгузнике, временами постанывал и похныкивал. Но оружие страдальцы-охраники держали наготове. Во время бурной дискуссии промелькнуло, что автомат «Девять» окончательно вышел из строя — и боевая пружина, и пружины магазинов превратились в труху окалины. Так что теперь на вооружении у парочки состоял дробовик и запасные револьверы — надеются герои, что за время до полуденного старта свежие стволы не подведут.

Катрин ухмыльнулась.

«Семь-Шесть» впервые после города изволил обратить на нее внимание:

— Скалишься, Вдова? Ничего, дня через два-три, растянут тебя между верблюдами. Уж не знаю, кто тебя удовлетворит на прощанье: городское ворье, кочевники или пьяная солдатня, но наорешься вволю.

Катрин радостно заулыбалась:

— Так, а чего? Секс я люблю, верблюдов тоже. Главное, вы, вонючки, наконец-то уберетесь. А то твой дружок так обделался, что даже собаки его жевать бросили. Прямо удивительно, как слабакам с таким недержанием кишечника в охрану вздумалось наниматься.

— Хихикай, шлюха. Вдруг жива останешься — встретимся, — пригрозил «Семь-Шесть».

— Это вряд ли, — уже без улыбки заметила девушка. — Догонит вас аль-Караф. Аура у вас уже темнеет, плесенью дохнуло, я такого навидалась.

Молчавший «Девять» сплюнул ей на подол.

— Вот ты, хорек… — зарычала Катрин.

«Семь-Шесть» направил ей в лоб ствол дробовика. Двенадцатый калибр — с ним ругаться глупо.

Охранники, величественно хромая, прошествовали к истоптанным кустам, а Катрин пришлось идти к воде и замывать загаженный подол. Темная вода Нила успокаивающе плескала в руку.

— Ты и вправду идиотка, — глухо сказал ей в спину «Ватт». — Вы же обречены. Это не экспедиция. Это приговор.

— Да я как бы уже отбываю приговор, — проворчала девушка. — Но спасибо за заботу.

В лагере что-то громко хлопнуло, потом профессор «Фе» принялась торжественно декламировать некие строфы, видимо, на древнеегипетском языке. Совсем спятили.

Анис смотрела вопросительно. Полагает что молитва.