— Или вы себя почувствовали настолько старым, что уже не думаете о последствиях?

— Да, Штейн очень старый, чтобы чего-то боятся. — Сказал старик с улыбкой.

— Ну, вам стоит лишь сказать, и вас внесут в список ежемесячной рассылки. — Со странной надеждой сказал незнакомец. — Вам будет приятно почувствовать себя, если не молодым, то и не стариком. Не смотря на то, что вы уже сделали против нас, мы прекрасно понимаем ваши чувства… и уважаем вашу человеческую позицию.

В этот раз замолчали оба. Они просидели молча вплоть до того момента, когда в комнате появился Фидан с чашками в руках и, поставив одну перед гостем и вторую перед Штейном, сам уселся в глубокое кресло.

Старик поглядел на своего товарища и сказал:

— Нам тут бессмертие предлагают.

— Таки за сколько? — спросил Фидан, больше прикалываясь, чем, серьезно решив этот вопрос обсудить.

— Таки как всегда за душу! — сказал старик, театрально разведя руками.

— А не продешевите? — спросил Фидан у незнакомца.

Даже в темноте чувствовалась улыбка гостя. Кто бы не были эти двое, они ему нравились и давно. Настолько что он бы очень сожалел, если бы пришлось решать вопрос с ними окончательно.

— Мы на другом гешефт сделаем. — Сказал незнакомец и, протянув руку, взял чашку со стола. — Как всегда, дикарям бусы, нам товар, посредникам, вам то есть, комиссионные.

Фидан посмотрел с улыбкой на Штейна и спросил:

— А давай согласимся?

Штейн улыбнулся в ответ и сказал со вздохом.

— Нельзя, Фиданчик. Нельзя, дорогой. — Старик отпил из кружки и сказал немного обидные для гостя слова: — Они и так людей за паразитов на планете считают, мы последний пример обратного для них. Мы должны остаться людьми. И умереть в положенный нам час. Штейн таки все делает по порядку.

Фидан посмотрел на незнакомца и развел руками. Мол, сами слышали.

— Но ведь глупо. — Сказал незнакомец с легкой грустью. — Столько сделать, что бы умереть и не увидеть, правы вы были или нет? Разве не хочется узнать?

— Велик соблазн. — Покивал согласно головой старик: — Но взамен же я знаю, что вы потребуете. Не мешать тому, что вы делаете. И смысл, какой мне в том, что бы дожить и увидеть, как вы окончательно приберете к рукам этот мир? Да ладно с этим миром. Эту страну жалко. Людей… Уже столько вынесли.

— Ну, так позвольте нам завершить начатое. — Со смешком сказал незнакомец. — Вы просто не видели другой жизни. Вы не знаете как это по-настоящему. В ИТОГЕ.

— Знаю. — Сказал уверенно Штейн. — Родиться, беззаботное детство, интересная юность, стабильная жизнь, благополучная старость в окружении беззаботных внуков. Я знаю. Старый Штейн это видел. В Германии, в Англии… в США в том же.

— И что? — удивился незнакомец. — Разве это плохо?

Фидан хоть и не относился к спорщикам, однако заявил:

— Это суррогат. И мы, и вы знаем его последствия. И они знают. Потому тоже противодействуют вам и помогают нам.

— Не думайте о них, как о добреньких богах. У них тоже есть свои цели. И для любого разумного эти цели хуже, чем наши. — Видя почти презрительные улыбки собеседников, незнакомец сказал вдруг: — Ну что вы забыли в космосе? Что вам там делать? Вы свои проблемы на Земле не можете решить. И хотите их выплеснуть за пределы? Ну ладно, дух познания и прочая пафосная чушь… Но чем вам мешает, что мы ведем честную торговлю…

— Честную? — вслух изумились Штейн с Фиданом.

Не ожидая такого возмущения, незнакомец уже хотел что-то сказать, но Фидан не сдерживая больше себя, заявил:

— Это честное? Тогда мы точно не согласимся с вашим предложением. Ибо ваше понятие честной сделки несколько отличается от нашего. Засрать мозги, подменить ценности, и толкать по безумным деньгам копеечные «бусы», это честным не называется. Когда за рисунок два на два, что дает минимальные преимущества в интернет-игрушке люди платят несколько тысяч евро, когда за сумочку с логотипом ваших партнеров люди отстегивают десятки тысяч долларов, и вообще, когда человеческие ценности определяются деньгами это не то, что нам надо. Когда нищие нищают, а богатые с жиру бесятся, когда…

Закончить Фидану не дал незнакомец. Он поднял руку и словно заткнул его готовившегося наговорить многое из того, что накипело у отшельника.

— Я знаю все, что вы нам можете высказать. — Спокойно сказал гость. — Но вы же сами не даете нам закончить начатое. Построить социальное общество, где богатые будут заботиться о бедных. Где, как правильно сказал Штейн, будет беззаботное детство, будет интересная познавательная юность, будет стабильность среднего возраста и конечно будет приличная старость. Это-то вам, чем мешает?

Ответил Штейн. Ответил не сразу, но твердо и спокойно:

— Счастье индивидуума, не стоит капсуляции всего общества. Вырождение, которое последует за принесенным вами «миром», мы уже видели и видим. И ваши методы тоже.

Незнакомец сделал в темноте странный жест рукой и спросил у Штейна:

— А вы вообще людей спросили? Что они сами хотят? Почему и кто вам дал право за них решать. Мы-то ладно. Считайте нас экономическими оккупантами. Агрессорами. Вне морали и этики. Но вы-то? Штейн? Фидан? Вы знаете, что хочет девочка из Подмосковья? Вы знаете, чего хочет старушка с Алтая? Или парень из Владивостока? Они хотят именно того, что несем им мы. ДОСТАТКА и БЛАГОПОЛУЧИЯ. Они не хотят того, за что радеете вы. За воспитание в трудностях душ. За честность во всем и везде. Они не хотят даже к звездам. И уже давно. И не потому, что они не романтики. А просто уже НИКТО не готов собой жертвовать. А жертвы будут и много. Вам рассказывали давно нашу историю… как мы рвались в Космос. Как погибали первые поселения, как мутировавшие вирусы прорываясь на нашу планету из новых миров выкашивали миллионы… Но у нас не было выбора. У ваших людей он есть. И они выбирают НАС! — Незнакомец поднялся и, пройдя к окну стоя на фоне звездного неба, сказал: — Они выбирают то, что даем им мы и даже не видят того, что у них мы берем. Нам ведь не нужна ваша планета. Она нам даром не нужна, если можно торговать и получать нужную нам органику по такой смешной цене и с учетом того, что люди сами же и оплачивают наши покупки. А уж как мы торгуем, честно или не честно, это вас Штейн уж точно не касается. Все сделки честные пока их таковыми признают обе стороны. Наши партнеры признают их честными. И если за технологии биоконтроля нам отгружают заявленную партию, почему нет? Если за технологии подавления нам дают бонусы в виде тяжелых металлов, кто и что может нам сказать? Если за вшивую акустическую технологию воздействия, нам дают целый остров, где мы можем выращивать, что нас интересует то, вот уж точно вопрос, какое вы имеете право осуждать нас и наши методы?

Штейн, качая головой и кривясь в отвращении, сказал:

— Вы продаете только то, что помогает одним людям подчинять других.