Ответ не заставил себя ждать и очередной раз заставил задуматься о том, что творилось в душе этой женщины с момента пропажи без вести моей матушки и до ее «чудесного воскрешения»:

Да, эти мысли опять вернули меня в недавнее прошлое, к Татьяне, тоже отличавшейся невероятной цельностью характера и не умевшей «дружить или любить наполовину», но этот взгляд назад принес не столько душевную боль, сколько светлую грусть.

В общем, я отправил Шаховой фразу, наверняка понравившуюся бы Свайке — «ВСЕГДА пожалуйста…» — завел движок, вбил в навигатор адрес арендованного домика, осторожно тронул с места невероятно мощное купе, до управления которым однозначно не дорос, и положился на электронного помощника. А через пару минут, выехав на оперативный простор, опустил боковое стекло, задохнулся от жаркого летнего воздуха, пахнущего морем, и… пришел к выводу, что не мешает прикупить солнечные очки, ибо без них приходится щуриться.

Это желание не давало мне покоя всю дорогу до центра одного из самых больших курортных городов Империи. Ведь эти самые очки имелись у всех встречных и поперечных, мозолили глаза с витрин крупных торговых центров и мелких магазинчиков, насмешливо поглядывали с уличных лотков и нагло щурились с рекламных щитов. Вот я и не выдержал — подкатил к ближайшему развалу, рядом с которым стояло несколько стоек со столь необходимыми аксессуарами, выбрался из машины и… попался на глаза двум дочерна загорелым, усатым и пузатым городовым. Правда, на их первый окрик не отреагировал, так как не ожидал, что кому-то придет в голову окликать меня настолько по-хамски:

—Эй, пацан, а ну подь сюды!

Вторая фраза прозвучала еще грубее и пробудила во мне любопытство:

—Але, ты че, оглох?! Живо развернулся, засветил морду и предъявил идентификатор!

Если бы не чернявая продавщица, заметившая мой интерес к ее товару и пулей выскочившая из-под навеса, я бы наверняка посмотрел на того, кто так разоряется. Но в тот момент меня интересовали очки, поэтому потенциальная помощница удостоилась вежливой улыбки, а через мгновение стало поздно: резкий рывок за плечо вынудил меня автоматически подшагнуть назад с одновременным приседом и уходом во вращение, перехватить запястье хама, позволившего себе настолько неуважительное действие, согнуть придурка в три погибели и замереть при виде белой форменной рубашки с погонами!

А полицейский, оказавшийся в захвате, как-то странно охнул и, даже не попытавшись вырваться, сорвался на визг:

—Армэн, визивай падкрэплэниэ — эво аура смэрдит Смэртью!!!

Захват разжался сам собой, и я, вывесив перед собой голограмму первой странички личного идентификатора, ткнул пальцем в нужную строчку:

—Господа полицейские, я прилетел в Сочи из Савватеевки, городка, расположенного рядом с девятым фортом Стены, а остаточные эманации Смерти заработал во время рейдов в Багряною Зону.

—Разберемся. В отделении…— без ярко выраженного акцента заявил напарник «моего» блюстителя порядка, но голограмму изучил. И… расплылся в предвкушающей улыбке: — Рейды, говоришь?

—Они самые…— подтвердил я, заметил, каким хищным взглядом этот урод оглядел подарок Свайки, и озверел: — Кстати, с какого перепугу вы мне тыкаете?!

Этот вопрос был проигнорирован: «не мой» радостно сообщил «моему», что я — «мальчик» девяносто пятого года рождения!

—Ага, в шэстнадцать лэт ходит в рэйды!— хохотнул оклемавшийся хам и «облизал» взглядом «Авантюру», что тоже не добавило мне настроения.— В обшэм, забираэм. Вмэстэ с машиной. В нэй два мэста, я повэду, а ты с арэстованным нэ влэзеш, значит, пойдэш пэшком…

Армен отрицательно помотал головой, деловито снял с ремня наручники и качнулся ко мне:

—Я поеду с тобой. А этого сдадим: Будильник уже выехал и будет тут через шесть минут. Ты, главное, оформи протокол и опиши свои ощущения.

Уголовный кодекс Российской Империи я целенаправленно не изучал, но помнил, что основания нужны даже для обычной проверки документов. Так что сделал шаг назад и потребовал представиться, предъявить служебные идентификаторы и, как выразилась бы Шахова, «все такое».

«Не мой» нехорошо прищурился и прошипел:

—Умный?

—Да.

—Это лечится. Массажем почек, хлоркой в камере или парой-тройкой весьма специфических плетений!

—Я могу считать это угрозой?

—Карен, придави его помутнением!— приказал «этот» «тому» и начал создавать какое-то плетение из школы Земли.

—Вы превышаете свои служебные полномочия, а значит, выходите за рамки правового поля!— выдал я фразу, вычитанную в какой-то книге. Но «Карену» было все равно — он приложил меня плетением школы духа, сорвал с пальца перстень, вцепился в браслет и… торопливо встал на цыпочки, ибо почувствовал, что мой тесак, упертый под нижнюю челюсть, вот-вот проткнет кожу.

—Уберите, пожалуйста, руку с браслета и верните перстень!— вежливо попросил я, прикрылся «заложником» от каменного града, выпущенного практически в упор, и отпустил тормоза. В смысле, вогнал острие клинка в плоть сантиметра на три-четыре и дал уроду пять секунд на извлечение моего имущества из пространственного кармана. Само собой, не забыв описать и альтернативу:

—Иначе заберу сам. Но с трупа.

Струйка крови, стекавшая по лезвию и стремительно украшавшая белую рубашку все увеличивающимся алым пятном, подтверждала мою решимость, и мужик сломался. Правда, сообщил, что я заработал себе пять лишних лет каторги, и посоветовал не дурить. Но мне было уже не до него — я набирал Довголевского. А через несколько мгновений, услышав его голос, извинился за поздний звонок и описал сложившуюся ситуацию во всех подробностях, то есть, сообщил, что патрульным очень понравился браслет с накопителями, подаренный Свайкой, и машина, взятая в аренду.

Аристарх Иннокентьевич перешел на рык:

—Они там что, вообще нюх потеряли?!

—Не знаю, ваше высокородие!— «доложил» я, намеренно использовав это обращение для того, чтобы чуть поумерить пыл Армена.

—Так, открой идентификатор и войди во вкладку «Прочее»!— приказал он, потом помог получить удаленный доступ к служебным идентификаторам полицейских, дождался, пока я перешлю ему обе фотографии первого листа и попросил немного подождать. Причем сформулировал эту просьбу на редкость своеобразно: — Я все решу. Минут за десять. Но, понимая, что эти уроды настропалят бойцов ГБР, буду висеть на второй линии и помогу их унять. Кстати, если вторые откажутся со мной говорить после того, как ты назовешь им мои должность, чин, фамилию, имя и отчество, то вали всех к этой самой матери. Только не до смерти…

…Как ни странно, валить кого-либо «к этой самой матери» не пришлось — командир группы быстрого реагирования районного отделения полиции не стал пороть горячку. В смысле, оценил правильность удержания «заложника» и мое положение относительно ближайших строений, счел, что шансы на успех при «кавалерийской атаке» равны нулю, и согласился подойти поближе, дабы выслушать личность, жаждущую с ним пообщаться. Эта хитрость была шита белыми нитками, так что я объяснил товарищу ход его же мыслей и попросил не дергаться ДО разговора. А потом Довголевский представился, приказал уряднику связаться с ним по служебной линии, дождался звонка и начал строить по полной программе. Его части диалога я, естественно, не слышал, но, отталкиваясь от реплик несчастного полицейского и узнавая те или иные голограммы, мог достаточно точно описать процесс, ведущий к прозрению.