Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Недвига постоянно помнила, что где-то здесь, во дворце, живет дочь Тенгизы, и первое время даже пыталась расспрашивать о ней рабынь. Но бедные женщины ничем не могли помочь, а к Жохе Недвига подойти страшилась.
Помог случай. Как-то, убирая в одной из комнат дворца при открытом пологе, Недвига заметила проходящую мимо женщину, показавшуюся ей смутно знакомой. Уж не ее ли она видела рядом с Тенгизой в тот злополучный поход, когда убили вождя?
Недвига выскочила из комнаты, забыв о своих обязанностях, и бросилась догонять женщину, удалявшуюся по коридору.
– Постой! – крикнула она, не думая о том, что привлечет к себе внимание людей, которым очень не понравится ее поведение.
Но, к счастью, вокруг никого не было, а женщина услышала и обернулась. Ну, конечно, это была именно та старуха. Она нахмурилась, наблюдая за приближающейся рабыней.
– Чего тебе? – спросила неласково, когда Недвига подошла.
– Ты знала Тенгизу? – выпалила та.
Женщина смутилась.
– Ну, знала, – ответила, поколебавшись, – а ты кто?
– Я видела тебя год назад весной, ты разговаривала с Тенгизой. Я узнала тебя.
– Ну, разговаривала, и что?
– Тенгиза умерла.
– Знаю.
– Откуда? – удивилась Недвига.
Неподдельное изумление рабыни почему-то смягчило сердце старухи.
– У хазар везде есть соглядатаи и доносчики, даже в чужих племенах, – ответила она, почувствовав, что Недвига не представляет никакой угрозы, но следующий вопрос вновь ее насторожил.
– Тенгиза говорила, что у нее осталась дочь, здесь, в Итиле. Где она?
– А тебе-то что? Что ты все вынюхиваешь?
Недвига смутилась: действительно, ее вопросы могли казаться подозрительными, она об этом не подумала.
– Я сестра Тенгизы, – Недвига немного помолчала и добавила: – Родная.
– А-а… – старуха оглядела рабыню. – Похожи. Как я сразу не догадалась? Ну и чего ты хочешь?
– Увидеть племянницу. Мне надо кое-что ей передать.
– Давай, я передам, – женщина с готовностью протянула ладонь.
Недвига отшатнулась.
– Я ее сама хочу увидеть, – твердо сказала она.
– Хорошо, – легко согласилась старуха, повернулась и пошла своей дорогой, а рабыня постояла мгновение, но, вспомнив о неприбранной комнате, побежала назад.
После встречи со старухой прошло больше недели, а никаких вестей не было, и Недвига стала сомневаться, что они когда-нибудь появятся, раскаиваясь, что ничего больше не узнала о племяннице.
Но девушка явилась сама, встала у порога, подслеповато вглядываясь в сумрак лачуги, спросила:
– Кто здесь сестра Тенгизы?
Недвига сперва даже опешила, не поверив, но тут же обрадованно воскликнула:
– Я. – Вскочила, бросилась к девушке.
Та чуть отшатнулась, брезгливо поморщившись, но сказала приветливо:
– Я ее дочь Занифа. Пойдем выйдем, здесь очень душно.
На улице, разглядев Недвигу, девушка мило улыбнулась:
– Тетушка сегодня сказала мне, что здесь живет сестра моей матери. Я очень обрадовалась и сразу пришла.
– Я давно видела ее, больше недели. Я думала, она обманула и не сказала тебе обо мне.
– Мы с отцом были в отъезде. Он любит иногда осматривать свои владения и берет меня с собой.
Девушка выглядела лет на пятнадцать, не больше. Стройная, маленькая, с пухленькими щечками и красивыми темными глазами – копия Тенгизы, только моложе. При улыбке на щеках ее появлялись ямочки, придавая ей вид детской невинности и доброты.
Сначала разговор не клеился, обе смущались, не зная, о чем говорить.
– Так эта старуха – твоя тетка? – наконец спросила Недвига.
– Да, с отцовой стороны.
– Она что, сестра кагана? – удивилась Недвига.
Действительно, было как-то странно, что знатная женщина разгуливает по степи, передавая поручения тайным соглядатаям, таким, как Тенгиза.
– Да, – кивнула Занифа, – у меня, кроме них, никого больше нет. Вот теперь еще ты появилась.
Постепенно они разговорились и вскоре даже почувствовали друг к другу симпатию.
– Тенгиза передала тебе вот это, – Недвига подняла платье, достала спрятанный в штанах мешочек, вынула из него перстень.
Занифа повертела его перед глазами, вздохнула:
– Отец часто вспоминает мою мать. – Надела кольцо на палец, снова улыбнулась: – Тебе нельзя здесь больше жить, в этой грязной вонючей лачуге. Я поговорю с отцом, может быть, он что-нибудь придумает. А теперь мне пора.
Занифа ушла, но на другой день спозаранку заявилась Жоха и велела Недвиге следовать за ней. Всю дорогу она угрюмо молчала, будто против ее воли из-под ее власти ускользает рабыня.
Надсмотрщица привела рабыню в покои Занифы.
– Я очень рада, тетя, что отец прислушался к моей просьбе и разрешил перевести тебя ко мне в услужение.
Недвига сделала вид, что обрадовалась, а сама подумала, что родной тетке дочери каган мог бы и свободу подарить. Но Занифа, казалось, была очень довольна таким решением.
– Он узнал этот перстень, – продолжала щебетать она, – так обрадовался. Он очень памятный. Камень этот из изумрудных копей самой царицы Клеопатры. В его семье перстень переходил из поколения в поколение, и то, что он подарил его моей матери, говорит о его великой любви к ней.
Недвига улыбнулась и опять невольно подумала, что здесь творится что-то странное: любит женщину, но оставляет ее в рабынях и даже отправляет в чужое племя. Разве так бывает?
– Когда он узнал, что она погибла, очень расстроился. Ты ведь до самого конца с нею была. Расскажи о ней.
Недвига стала рассказывать, стараясь представить Тенгизу в розовом цвете, и ей это удалось. Занифа слушала очень внимательно, но часто перебивала, спрашивала детали.
Разговор прервали, когда рабыни внесли подносы с едой.
– Отныне ты будешь есть со мной, – улыбнулась Занифа. – Ты можешь распорядиться подать тебе любое блюдо, какое захочешь. Все тотчас будет исполнено.
Впервые за весь месяц Недвига сытно поела. Хорошо бы сейчас поспать, но Занифа вдруг сказала:
– Тебя хочет видеть отец. Сейчас принесут воду, ты вымоешься и переоденешься.
Рабыни внесли корыто, Недвига покорно разделась, влезла в теплую воду, почувствовав блаженство. Сколько же она не мылась? Целую вечность!
Молоденькая рабыня добросовестно намыливала и натирала Недвигу до тех пор, пока кожа той не покраснела и не стала скрипеть под пальцами. Особенно женщина была рада, когда отмыли ее волосы, и они вновь заструились по плечам ласковым густым шелком.