«Голосовать ходят, прежде всего, недовольные, а таковых в охваченной кризисом Европе недостатка нет. Противники политики экономии, эффектов глобализации и „диктатуры“ Брюсселя мобилизуются по всему Евросоюзу. Заключаются антиеэсовские наднациональные союзы. В связи с этим европолитики предвидят… повышение уровня явки на выборах! Означает ли это что в Европарламенте будут доминировать евроскептики? Может быть», — заявляла евродепутат от польского «Союза демократических левых сил» Лидия Герингер де Этинберг[183].

Но правы в итоге оказались те эксперты, которые высказывались в том смысле, что несмотря на отдельные успехи крайне правых и евроскептиков, ждать каких-то революционных перемен в европейской политике не приходится. «Антиевропейские силы», безусловно, упрочили свое положение в главном законодательном органе единой Европы, но не достигли того уровня представительства, который позволяет реально влиять на процесс принятия решений.

В предыдущем составе Европарламента депутаты правого толка входили как во фракцию «Европейские консерваторы и реформисты» (ЕКР), представлявшую собой лагерь умеренных евроскептиков (например, депутатов от британской Консервативной партии, так и в более радикальную фракцию «Европа за свободу и демократию» (ЕСД), объединявшую крайних еврофобов из UKIP и итальянской Лиги Севера[184]. В целом, по итогам выборов 2014 г. обе эти группы несколько увеличили свое представительство в Европарламенте — ЕКР во главе с британцем Сайедом Камалем с 53 депутатских мандатов до 70, ЕСПД, возглавляемая британцем Найджелом Фараджем — с 34 до 48. Однако общее количество евроскептиков, как правого, так и левого толка, в нынешнем Европарламенте значительно превосходит число депутатов в обеих фракциях. И что самое главное — сенсационные результаты, полученные Национальным Фронтом на европейских выборах в мае 2014 г. сделали крайне актуальным задачу образования новой фракции крайне правых — фракцию, во главе которой должна была встать Марин Ле Пен. Однако реализовать это оказалось не так-то просто.

Подготовка к созданию групп и фракций в новом составе Европарламента началась задолго до самих выборов. В октябре 2013 года лидеры нескольких крайне правых партий из различных стран ЕС объявили о своём намерении создать предвыборный альянс, а в случае попадания в парламент, депутатскую группу в Европарламенте. У истоков альянса стояли французский Национальный Фронт Марин Ле Пен, Австрийская Партия Свободы Хайнца-Кристиана Штрахе и «Фламандский интерес» из Бельгии. Потенциальными участниками рассматривались, прежде всего, британская UKIP, итальянская Лига Севера, «Шведские демократы» и нидерландская Партия Свободы Герта Вилдерса.

Отказ второго крупнейшего победителя выборов в Европарламент — лидера Партии независимости Соединенного Королевства (UKIP) Найджела Фараджа — объединяться с Марин Ле Пен оказался для президента Национального Фронта не просто досадной неожиданностью, а в полном смысле этого слова крахом всех надежд на создание собственной фракции. «Шведские демократы» также не выразили желания входить в альянс с Национальным Фронтом: после выборов их лидер, Йимми Окессон, заявил, что две партии, с которыми он хотел бы сотрудничать в ЕП — это Датская народная партия и британская UKIP. В итоге «Шведские демократы» вместе с UKIP остались в группе «Европа за свободу и прямую демократию», которая после выборов 2014 г. стала насчитывать 45 депутатов. Простой расчет показывает, что одни только евродепутаты от НФ (и от Rassemblement Blue Marine) увеличили бы эту группу до 69 человек, что сделало бы ее третьей по величине группой в Европарламенте (Европейской народной партией и Партией европейских социалистов). Однако из-за жесткой позиции Найджела Фараджа объединение не состоялось.

Официально озвученным поводом для отказа вступить в политический альянс с Марин Ле Пен стал якобы характерный для ее партии антисемитизм. «Антисемитизм у нее (Марин) в крови», — заявил Фарадж, намекая на сомнительные шутки Ж.-М. Ле Пена. Если в отношении Ле Пена-старшего подобные обвинения были частично справедливы, то после всех усилий, которые Марин Ле Пен приложила, чтобы избавить НФ от имиджа «расистской» и «антисемитской» партии, выслушивать такое ей было наверняка очень обидно. К тому же, несмотря на явную угрозу своим планам по созданию группы в составе Европарламента, Марин Ле Пен отказалась от союза с такими партиями, как «Золотая Заря» (Греция), «Йоббик» (Венгрия), а также «Конгресс новых правых» (Польша), лидер которой, Януш Корвин-Микке, также не раз позволявший себе неоднозначные высказывания на тему истребления евреев во время Второй мировой войны, был совсем не против объединиться с Национальным Фронтом.

В довершение всех неприятностей Марин Ле Пен, Фарадж торжественно принял в свою фракцию ветерана Национального Фронта Жоель Бержерон, которой угрожало исключение из партии за поддержку предложения о предоставлении права нерезидентам ЕС голосовать на местных выборах. В лагере Фараджа праздновали победу: Бержерон была членом НФ 42 года, с момента его основания. Пресс-релиз, выпущенный ЕСПД, утверждал: «Она присоединилась к Национальному Фронту, питая большие надежды, но поняла, что их философия кардинально отличается от ее собственной… Жоель Бержерон присоединилась к нашей фракции как независимый депутат, как англофилка, считающая себя демократом и уважающая различия между нациями».[185]

Марин не смогла сдержать своего раздражения. В интервью Le Figaro она обвинила Фараджа в «грязном политическом трюкачестве» и добавила: «Я хочу сказать мистеру Фараджу: незаконно приобретенный товар, в конце концов, пойдет вам не на пользу».[186]

Конечно же, дело было в том, что согласившись на формирование общей с Марин Ле Пен фракции крайне правых евроскептиков в новом Европарламенте, Фарадж мог потерять как часть своего авторитета (в конце концов, он получил на выборах даже больший процент голосов, чем президент Национального Фронта — 27,49 %), так и немаленький кусок пирога — дополнительным финансированием от Еврокомиссии, на которое он рассчитывал как лидер собственной фракции, пришлось бы делиться с француженкой.

То, что позиция Фараджа была проявлением типичного британского лицемерия, стало очевидно в октябре 2014 г., когда «пророчество» Марин сбылось совершенно неожиданным образом. 16 октября Ивета Григуле — депутат от латвийского Союза зеленых и крестьян — без объяснения причин покинула группу Фараджа, тем самым развалив ее. По правилам Европарламента, в парламентской фракции должно быть не менее 25 депутатов из 7 стран ЕС. Без Григуле — единственной представительницы Латвии в ЕСПД — в группе Фараджа все еще оставалось 44 человека, но только из 6 стран.