О Германии (по опросам пленных и по захваченным письмам).

Тотальная мобилизация в марте 1943 года охватила мужчин с 15 до 65 лет и женщин от 17 до 45 лет (бездетных или с одним ребенком старше 6 лет). Предприятия безжалостно «прочесаны».

«…Закрыты тысячи кафе, пивных, ресторанов, парикмахерских, магазинов, чтобы продавщицы не торчали, как куклы, — все равно нечего продавать… С нас хотят содрать не только кожу, но получить также и кости…» (Из письма к солдату.)

В немецких сберкассах конфискуют деньги убитых солдат и офицеров, если нет завещаний. Семьи фронтовиков с тяжелым сердцем просят солдат прислать такие завещания…

«…Все ждут со дня на день, что снова разверзнется ад». (Письмо с фронта.) — «…Мы получаем сейчас людей, которые даже не знают, как взяться за винтовку». (Из письма офицера 269-го жандармского батальона, Померания.) — «…Сейчас мобилизуют всех, у кого есть ноги». — «…Мы никогда не сможем заткнуть все бреши в России. Самое тяжелое впереди». — «…По всей стране мука теперь черная, хлеб — вонючий». — «…Малыши просят хлеба, но они получают свою норму, — точка… Никакие мольбы и просьбы не помогут». — «…В неделю мы получаем 2 килограмма картофеля и 1200 граммов хлеба. Мы сильно похудели». — «…Не умываюсь, нет мыла… Что ты делаешь со старыми носками? Не выбрасывай их. Сейчас все ценно». (Мать — сыну на фронт.) Письма, найденные у немцев, — горькие, тяжкие, но пассивные.

«…Бомбардировки Томми[96] все сметают: церкви, больницы, рабочие жилые кварталы. Поверь, в Западной Германии все выглядит жутко, — пространство без народа»…

17 июня 1943 года.

…Условились с членом Военного совета созвать в ближайшее время совещание писателей, чтобы подытожить работу с октября 1942 года.

Видел товарищей с бригады торпедных катеров. Они активно действуют по закупорке баз противника: минируют фарватеры к Котке, Нарве и пр. От Биорке противника как будто отвадили. За двенадцать дней мая поставили столько мин, сколько ставили за всю кампанию 1942 года.

В 2 часа 30 минут поехал с С. К. в Театр КБФ на общественную читку пьесы. Вся труппа, представители прессы, представители ленинградских театров, Тихонов, Саянов, Инбер и почти вся группа писателей-балтийцев. Читал три часа тридцать минут (предыдущая читка — четыре часа с минутами). Пьеса значительно со-крашена. Ее приняли глубоко, взволнованно. Записал ряд отзывов. Тихонов: «Это сага о моряках».

Во время чтения начался жестокий артобстрел, но я так был поглощен, что не слышал его. Слушавшие тоже не обращали внимания.

Вернулся домой усталый. Прочел газеты, посидел у окна. Чистое северное небо, светло до полуночи… Долгая беседа с С. К…

18 июня 1943 года.

…Написал листовку к 58-й немецкой пехотной дивизии. Она недавно пришла к нам с Демянского участка…

Написал статью для немецких солдат: «Куда же идут немцы?» Принесли мою листовку о «Великом стратеге Гитлере» с рисунком в три краски. (Медленно издают — много инстанций.)

Из рассказа воспитательницы детдома:

«В Ленинграде с детьми происходят серьезные перемены. Лозунг: «Мсти, уничтожай врага!» — они воспринимают обобщенно, примитивно. Дети стали грубее, жестче, критикуют взрослых, следят за событиями… В детдоме жил десятилетний мальчик. Отец убит на фронте. Мать осталась одна, — отдала сына в детдом, который готовился к эвакуации… Мальчик не хотел уезжать. Убежал к матери (а у нее уже новый друг). Сын стучал, стучал, но мать не открывает. Мальчик услышал голоса… «Мама, открой, ты же дома…» Час, два стучал, молил, но мать не решилась его впустить… Мальчик вернулся в детдом, сел поодаль, подпер головенку руками и только шептал: «Папа… Папа… Папа…» Какой след останется на душе у этого человечка? Как он будет глядеть на людей, на семью?..

19 июня 1943 года.

Солнце, облачно, прохладно, как вообще последние дни. Вчера над Ленинградом уничтожено 50 немецких самолетов.

Оживленные отклики на мою читку в Театре КБФ.

Написал еще листовки «Фюрер обещает», «Черный рок над вождями Германии» (от Арминия до Гитлера). Любопытная коллекция роковых концов. Надо эту тему разработать еще шире. Написал третью листовку — «Достижения фюрера»…

Из быта. «…Жили мы с сестрой вдвоем — мужей похоронили давно. Жили душа в душу. В 1941 году нас одолел голод. Взяла я как-то по карточкам хлеб и съела по дороге паек сестры. Вернувшись домой, сказала, будто вырвали его у меня из рук, утащили. Сестра утешала меня, просила не огорчаться. Через месяц она умерла… С тех пор я не знаю покоя… Все хожу на могилу — молю: «Прости ты меня, грешную».

Пока тихо. Вечером зашли Успенский и Чуковский — хорошо говорили о пьесе.

20 июня 1943 года.

Воскресенье.

Солнечно, по-воскресному тихо…

Работал на огороде. Очень приятно. Все растет, прет вверх: и ростки картошки, и тыква, и морковь, и салат, и редька, и фасоль.

Написал статью для «КБФ» — «Мысли в день 22 июня» — о черной странице в истории Германии, о постоянных срывах ее походов на Восток. Написал статью к 22 июня и в «Ленинградскую правду».

Получил от А. Фадеева телеграмму: «Шли пьесу. Буду твоим полпредом в Москве. Крепко жму руку»…

Днем смотрел на студии кинохронику. Мое выступление записано и снято четко. Странно видеть