Сергей дождался, пока Чарли захрустит печеньем, и спросил:

— А ты не звонила по телефону, который на ошейнике написан?

— Ты все забыл. Это не телефон. Во всяком случае, не московский. И вообще, я не собираюсь Чарли никому возвращать. У хорошего хозяина щенок не окажется бездомным.

— Ты не права и прекрасно это знаешь. Этот паршивец мог сбежать от золотого хозяина. Потому что паршивец. Зачем приличной собаке что-то писать на ошейнике! Ладно, в другой раз я обязательно посмотрю цифры. Хоть помечтаю о том, что его кто-нибудь заберет.

— Можешь притворяться чудовищем сколько влезет. Но ты знаешь, из-за чего я еще мучаюсь…

— Да. Из-за бомжа, которого я должен найти в нагрузку к ведьме. Ты не поверишь, но я спрашивал у разных участковых насчет альтруиста с романтико-кинологическим уклоном по кличке Вовка-Кабанчик. Они все сказали, что припоминают что-то похожее и выразительно смотрели на карман. Короче, поищем путешественника по подвалам отчизны и найдем. А дальше что? Возьмешь его гувернером к Чарлику?

— Подумаем. Ему жить негде!

— А государство на что?

— Вот на это. Чтоб человеку жить было негде и есть нечего.

— Не буди во мне патриотизм. Мне б сейчас бутерброд побольше. Но сначала постой со мной рядом, я вдохну твоего очарования. Все. Пошел. Позвоню. Насчет бутерброда сам решу с Анной Ивановной.

Сергей мимолетно прижал Дину к себе, и она почувствовала, как ее согрел и взволновал горячий ветерок. Он ушел, а она встретила Алену уже немного успокоенная.

— Сразу скажу, — с порога заявила Алена. — Насчет Кати я знаю. У нее все в порядке, я у Таркова узнавала. А для Игоря это просто шок.

— Я подумала, может, ты его поддержишь? Присмотришь за ним. Вы ведь дружите.

— Дина, я была у него. Но он, по-моему, этого не заметил. Даже выпить не захотел.

— Ну что ж… Значит, будем ждать, пока он сам это переживет. А там и Катя вернется.

— Если он переживет.

— Дорогая, не стоит моделировать негативные исходы. Их и без того слишком много. И потом, знаешь, со стороны всегда кажется, что люди слабее, чем они есть на самом деле. Ты ведь переживешь то, что с тобой происходит. А по тебе никто, кроме меня, этого не заметит.

— Если честно, я не могу ничего пережить, и никто не может. Люди умирают, а потом бродят как зомби. Я как-то посмотрела вокруг, а глаза у всех мертвые.

— Это нервы, Аленушка. Кстати, как колдунья?

— Ее зовут Ирина. Салон на Юго-Западе. Принимает только по рекомендации и после фейс-контроля по фотографии. Агент Каролины попросит, чтобы она тебя приняла, и покажет снимок, где ты больше всего похожа на грустного ангела. Она уже звонила. Пока не приняли. Но ты не беспокойся. Агент Соня — девушка деловая и настойчивая. Да и деньги взяла за успех.

Сергей и Слава подъехали к дому по адресу, который они узнали после того, как гений сотовой связи сообщил им имя и фамилию владельца мобильного телефона. Нашли нужный подъезд, возле которого Сергей поставил машину, но не спешили выходить из нее. Слава насмешливо посмотрел на него.

— Ну, и что ж ты ей не позвонил, если телефон знаешь? Колись: побоялся, что не доедем?

— У нее мобильник, между прочим, отключен сегодня. Ей из салона звонят по несколько раз в день. Вера выходит на связь. А по домашнему я не стал. Не знаю, с кем она живет, что ей сказать.

— То есть мы притащились, а ее, может, и дома нет вовсе. Ладно, понеслись, проверим и закроем тему колдуньи до лучших времен.

Дверь квартиры на пятом этаже открыла тоненькая девушка с большими светло-зелеными глазами. Она увидела незнакомых мужчин, и глаза стали еще больше.

— Ой, вы к кому?

— Ирина Анатольевна Оболенская здесь живет? — растерянно спросил Сергей.

— Мамы нет дома. А вы что… Почему…

— Извините, что мы без звонка, но у нас важное дело, а в офисе сказали, у нее семейные дела, вот мы и решились приехать… — Сергей многозначительно посмотрел на Славу, чтобы тот не вздумал размахивать своим удостоверением.

— Мама уехала утром в Подольск. Понимаете, — у девушки дрогнул подбородок, — у нас бабушка умирает.

— Она заболела? — уточнил Слава.

— Мы как раз думали, что она выздоравливает. У нее инсульт был, но она хорошо восстанавливалась. Она у нас очень умная, активная, просто необыкновенная. Мама вчера вечером только вернулась от нее, — глаза девушки уже были полны слез. — А ночью мама проснулась и сказала, чтоб я не пугалась и подготовилась. Мол, бабушка умрет сегодня в… Сколько сейчас времени? — вдруг испуганно спросила она у Сергея.

— Шестнадцать. Без двух минут.

— Господи, — девушка побледнела и задрожала. — Осталось две минуты.

— Девушка, извините, мы не спросили ваше имя, — Слава дотронулся до ее локтя. — Мне кажется, вам плохо. Может, вызвать врача?

— Женя меня зовут, — ответила она, и тут рядом с ней позвонил телефон. — Мама! Умерла? Нет, мама, нет! Я не могу в это поверить!

Женя сползла по стенке на пол с трубкой в руке, слезы залили ее лицо. Мужчины тихо вышли из квартиры.

— Мне кажется, что мы в фильме ужасов, — серьезно проговорил Слава.

Катя покинула дачу Таркова только для того, чтобы приехать к Валентине. Толкнула незапертую дверь квартиры, как они договорились, дошла до гостиной и увидела, как Валя, сидя на полу, поднимает по очереди то одну, то другую ногу. Гимнастика была несложной, но лицо Вали искажала гримаса невыносимой боли.

— Валечка, я не помешала? — тихо спросила Катя.

— Господи, Катя. Я тебя жду. Пытаюсь победить себя, чтоб время быстрее прошло.

— Очень больно?

— Немного. Но это хорошо. Хуже, когда ноги как камень. Но не будем на этом заострять внимание. Давай говорить так, как будто у нас все прекрасно.

— А у нас будет все прекрасно. Не сейчас, так завтра. Слушай, я пойду на кухню чай заварю, «Наполеон» порежу — ты ведь любишь его раз в год. Пусть это будет именно тот самый раз. А ты придешь на кухню, как королева.

Валя пришла, держась за стенку, и была похожа на королеву только тем, что уверенно и гордо держала голову над бессильно опущенными плечами. Они, как старые подруги, осторожно говорили обо всем, не касаясь того, что могло бы причинить обеим боль. Катя была готова к тому, что Валя не станет интересоваться ее здоровьем. Она пыталась поставить свою жизнь на место, но пока не очень получалось. Она внимательно взглянула на подругу, и сердце привычно потеплело от любви и жалости. Валя очень осунулась, была угнетена.

— Скажи, как Дима, Вася? — спросила Катя.

— Нормально. Как всегда. Дима на другую работу собирается переходить. Ничего особенно выгодного, но, как выяснилось, не так-то просто получать зарплату из рук бывшего сокурсника.