— Это интересно. Что еще?

Эмбер краешком глаза взглянула на Дункана. Он наблюдал за ней с таким выражением, будто все меньше и меньше верил своим глазам и ушам.

— Думай о церкви, темный воин, — сказала она.

В ответ Дункан лишь крепче сжал губы. Эмбер прерывисто вздохнула.

— Я чувствую, что происходившее тогда в церкви было по какому-то особому случаю, а не просто обычная месса, — слабым голосом проговорила она.

— Похороны? Свадьба? Крестины? — попытался подсказать Эрик.

Эмбер лишь покачала головой.

— Он не знает.

Дункан посмотрел на Эмбер долгим взглядом. Странное напряжение охватило ее, заставив плотно сжать губы.

— Что с тобой? — спросил Эрик.

— Дункану это не нравится, — сказала Эмбер.

— Я его понимаю, — сухо произнес Эрик. — И не осуждаю его за это.

— Зато он меня осуждает. Это все равно что рвать крапиву голыми руками, — прошептала Эмбер. — Можно мне отпустить его руку?

— Сейчас. А пока, — Эрик перевел взгляд на Дункана, — ты бы поразмыслил о том, что никто лучше Эмбер не сможет проникнуть в темноту твоего прошлого.

— И каким же образом? — холодно спросил Дункан.

— Ну, по-моему, это очевидно, — ответил Эрик.

Похоже, она способна улавливать в твоих мыслях то, что от тебя самого ускользает.

— Это правда? — Дункан повернулся к Эмбер.

— С тобой — да. С другими — никогда не получалось. Дункан с высоты своего роста смотрел на Эмбер.

Грустное выражение ее лица говорило ему, что этот допрос через прикосновение ей неприятен так же, как и ему.

— Почему со мной не так, как с другими? — спросил он. — Не потому ли, что я лишен памяти?

— Этого я не знаю. Знаю лишь, что мы связаны какими-то непонятными мне узами.

Долгое время Дункан просто стоял и смотрел на Эмбер. Потом он тихо вздохнул, взял ее руку, поднес к губам и поцеловал пальцы. Держа ее руку в обеих своих ладонях, он негромко заговорил.

— Когда я впервые увидел Саймона, я почувствовал опасность, мне почудились поющие голоса и свечи. Потом я вспомнил ощущение холодного лезвия ножа у меня между ног.

Эмбер испуганно вскрикнула.

— Такое воспоминание не назовешь приятным, — скупо усмехнулся Эрик.

— Да уж. — Насмешливый тон Дункана перекликался с усмешкой Эрика.

— Продолжай, — сказал Эрик.

— Осталось добавить совсем немного. — Дункан пожал плечами. — Я вспомнил человека, который следил за мной глазами такими же темными, как полночь в преисподней.

— Саймон, — полу-утвердительно произнес Эрик.

— Сначала и я так думал. Но сейчас… — Дункан вздохнул.

— Эмбер?

— Почему ты решил, что это был не Саймон? — спросила она Дункана.

— Потому что он не узнал меня. Если бы я держал кинжал между ног человека, то обязательно узнал бы его, и мне была бы известна причина нашей вражды.

Эмбер вздрогнула.

— Ты что? — тихо спросил Эрик.

— Церковь, — ответила Эмбер. — Это была свадьба.

— Ты уверена? — в один голос спросили Дункан и Эрик.

— Да. Ощущение вышитой туфли… — начала она.

— У меня в руке! Да! — ликующим голосом перебил ее Дункан. — Ее туфля была серебряная, изящная, будто в морозных узорах! Я это помню!

У Эмбер в глазах стояли слезы; потом они беззвучно потекли по щекам.

— Есть что-нибудь еще, Эмбер? — спросил Эрик. На этот раз голос его был мягок по-настоящему.

потому что он видел ее слезы и догадался об их причине Тут Дункан заметил, что очень крепко сжимает пальцы Эмбер.

— Я причинил тебе боль? — спросил он.

Эмбер покачала головой, но не захотела посмотреть Дункану в глаза. Длинные пальцы, крепко взявшиеся за подбородок, заставили ее поднять голову.

— Бесценная Эмбер, — сказал Дункан. — Почему ты плачешь?

Губы ее дрогнули, но заговорить она не смогла, слезы душили ее и слова застревали в горле.

— Может, ты видишь в моих воспоминаниях что-то такое, чего не вижу я? — продолжал Дункан.

Эмбер покачала головой и попыталась отстраниться от Дункана. Но он не выпустил ее из рук.

— Может, это… — начал он.

— Оставь ее в покое, — резко вмешался Эрик. — Отпусти ее, не держи. Дай ей возможность успокоиться.

Через голову Эмбер Дункан посмотрел на человека, чьи глаза были подобны глазам волкодавов и тоже светились отраженным огнем.

— Здесь что-то не так? — спросил Дункан. — Что-то, что касается Наделенных Знанием? Поэтому она и не хочет мне говорить?

— Хотел бы я, чтобы это было так, — пробормотал Эрик. — Дела, относящиеся к Знанию, поддаются разуму. Дела же сердечные — нет.

— Говори понятнее.

— Это очень просто, — сказал Эрик. — Ты стоял в церкви с женской туфлей в руке.

— И как это связано с тем, что Эмбер плачет? — с досадой спросил Дункан.

— Она отдала сердце человеку, который уже женат. Достаточная причина для слез, не так ли?

Сначала Дункан не понял. А когда понял, то схватил Эмбер в объятия и засмеялся. Через мгновение засмеялась и Эмбер, почувствовав истинность того открытия, которое только что сделал Дункан.

— Я же отдавал туфлю другому мужчине, а не принимал ее от него, — сказал Дункан. — И это он женился на владелице туфли, а вовсе не я!

Волкодавы вскочили на ноги, подняли кверху морды и ликующе завыли.

Дункан смотрел на собак и размышлял, какой демон в них вселился.

Эмбер же смотрела на Эрика и спрашивала себя, отчего он почувствовал ликование столь сильное, что оно передалось и собакам, и те излили его в ночную тьму.

— Ты послал их одних к священному Каменному Кольцу? — спросила Кассандра с выражением ужаса на лице.

— Да, — ответил Эрик. — Дункан хочет вернуть себе память до того, как окажется лежащим между ног Эмбер. Хотя было бы лучше наоборот.

— Ты слишком много на себя берешь!

— Как ты меня учила, — мягко сказал Эрик, — без риска нет выигрыша.

— Это не риск. Это просто безумие!

Эрик отвернулся от Кассандры и посмотрел вдаль, за Спрятанное Озеро и окружавшие его болота, где кормились мириады водоплавающих птиц. Низко нависшие облака срезали все верхушки гребня. Ниже облаков долина была рыжевато-коричневая и черная, вечнозеленая и бронзовая — расписная чаша, которая ждет, чтобы ее до краев наполнили напитком зимы.