Схожу с тротуара, надеясь спрятаться в тени его большого тела, когда они пройдут мимо нас.

— Наконец-то, — говорит Кортни. — Я думала, она никогда не уйдет.

Я прячусь еще дальше за Александром.

Линкольн со смешком соглашается.

— Лучше бы она никогда не возвращалась.

Мои легкие сжимаются.

— Какого хрена? — Я выхожу из своего укрытия.

Линкольн и Кортни резко останавливаются и отскакивают друг от друга, как будто их ударило электрическим током.

— Черт, Джо, — бормочет Линкольн. — Ты меня напугала.

— Джордан… эй… — беззаботно говорит Кортни. Ее взгляд скользит к Александру, который стоит, как великан, и выглядит совершенно разъяренным.

— Ты бы хотел, чтобы я никогда не возвращалась? — Жгучая потребность поднимается во мне, но я не могу сказать, хочу ли ударить его или раствориться в слезах. — Что я тебе сделала?

Он заикается, спотыкается и падает на своих словах.

— Это… это не то… что я…

— Я слышала, что ты сказал! — Я бросаюсь вперед, чтобы толкнуть его или ударить, причинить ему боль любым возможным способом, но мужская рука обхватывает меня сзади и прижимает к стене мускул.

Линкольну приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть Александру в лицо.

— Эй, убери от нее свои руки.

Я ловлю себя на том, что крепко прижимаюсь к Александру, молча умоляя его не отпускать меня.

Гризли сильнее притягивает меня к себе, крепко обнимая за талию. Намек на злую ухмылку кривит его губы.

— Создатель обещаний, — рычит он.

Линкольн переводит взгляд с Александра на меня.

— Вы двое знаете друг друга?

— Да, это Александр Норт, — говорю я, чувствуя себя немного самодовольной от восхищения, сияющего в глазах Кортни, когда она смотрит на него. — Человек, который спас меня.

Глаза Линкольна расширяются, когда он оценивает весь рост и ширину Александра.

— Ни хрена себе… — выдыхает он. Он протягивает руку. — Ну, я в долгу перед тобой за то, что ты вернул мою девочку в целости и сохранности.

— Твою девочку? — Александр хмуро смотрит на руку Линкольна, а затем переводит взгляд на Кортни.

Ее глаза наполняются слезами, и мне жаль, что я не могу предостеречь ее от влюбленности в Линкольна. Судя по ее виду, я бы сказала, что уже слишком поздно.

— Думаю, мы оба знаем, что наши отношения закончились на той горе. — Когда я вижу, что Линкольн и Кортни не улавливают моего тонкого намека, я жду еще несколько секунд, надеясь, что они не заставят меня сказать это.

— Давай, Джо. — Линкольн протягивает мне руку. — Поехали домой.

Воздух потрескивает от напряжения, и Александр отпускает меня, чтобы сделать шаг вперед. Я хватаю его за бицепс, и затвердевшая мышца дергается под моей ладонью.

— Не надо. Он того не стоит.

Гризли поворачивает голову, и в его глазах бушует буря.

Еще одна дверь машины открывается и закрывается, и Мерфи спокойно обходит капот внедорожника.

— Мистер Норт, сэр, какие-то проблемы? — Он смотрит на Линкольна убийственным взглядом, что заставляет меня задуматься, есть ли у парня военная подготовка помимо лицензии пилота.

— Нет, мы здесь закончили. — Александр берет меня за плечо и усаживает на заднее сиденье.

Я забираюсь внутрь, радуясь, что меня избавили от неловкой ситуации. Александр скользит следом за мной, и Мерфи закрывает дверь. Я наблюдаю за Линкольном и Кортни через тонированные стекла, как они спорят на тротуаре, пока мы отъезжаем.

Александр нажимает несколько кнопок на задней панели центральной консоли, и вскоре я чувствую, как тепло проникает в заднюю часть моих бедер и ягодиц. Я бы прокомментировала обогрев сидений, но слишком устала, чтобы набраться энтузиазма.

— Ненавижу имя Джо, — грубо говорит он, сжимая челюсть. — Ненавижу этот дурацкий ресторан. И ненавижу, что тебе приходится работать практически в нижнем белье, чтобы выколачивать деньги из отчаявшихся мужчин!

Он серьезно кричит на меня?

— Не ты сейчас должен сходить с ума!

Его голова медленно поворачивается ко мне, глаза сверкают от ярости.

— Нет?

Я наклоняюсь вперед и смотрю ему в глаза.

— Нет!

Его рука взлетает так быстро, что я не замечаю, как он двигается, пока его пальцы не обхватывают мое горло.

— Ты не принадлежишь ему. — Он сжимает меня не так сильно, чтобы причинить боль, а только для того, чтобы удержать на месте, близко.

— Я никому не принадлежу! — Я шлепаю его по запястью, он отпускает мою шею и хмуро смотрит на свою руку.

Я отворачиваюсь к окну, поворачиваясь к нему спиной, пытаясь разобраться в эмоциональном торнадо, закручивающемся внутри меня. Например, почему, черт возьми, когда я увидела его, моим первым инстинктом было вцепиться в него, как будто он исчезнет, если я не буду держаться достаточно крепко? Мы занимались сексом, и на следующий день он обращался со мной так, словно я ничего для него не значила. Он послал своего брата, чтобы попытаться откупиться от меня, заставить меня отказаться от нашего совместного времени, подкупить меня, чтобы я никогда больше не говорила об этом. Он думает, что только потому, что богат, он может купить чувства людей?

Мой ход мыслей продолжается все время, пока мы не подъезжаем к его высотке, и тогда я по-настоящему злюсь.

— Зачем мы здесь? Я думала, ты отвезешь меня домой.

Александр открывает дверь, и я впиваюсь кулаками в нагретую кожу, отказываясь двигаться. Он вздыхает, проникает внутрь, хватает меня за руку и легко притягивает к себе.

Я шлепаю его по руке, но это бесполезно, когда мужчина вытаскивает меня из машины.

— Если ты не отвезешь меня домой, я просто возьму такси, — шиплю я.

— Только через мой труп.

— Продолжай грубо обращаться со мной, и это можно устроить. — Я толкаю его двумя руками и морщусь от боли. — Ай! Черт!

Он прижимает меня к груди и обнимает.

— Черт. Ты в порядке?

— Мои дурацкие ребра.

— Перестань драться со мной, и они не причинят тебе вреда.

— Перестань таскать меня за собой, и я перестану с тобой драться!

Он отпускает меня и отступает.

— Ладно.

Снаружи только Мерфи, парковщик и швейцар. Все они отводят глаза.

Александр сжимает челюсть.

— Пойдем со мной внутрь… пожалуйста. — Последнее слово прозвучало так, словно сорвалось с его губ.

— Хорошо, но только потому, что я действительно не хочу видеть, как мой бывший парень и моя бывшая подруга трахаются в моей бывшей постели.

АЛЕКСАНДР

Джордан несется через вестибюль впереди меня. Она сняла свою толстовку в машине, и с ее волосами, собранными в конский хвост, у меня был полный обзор ее стройной шеи. Воспоминание о том, как она чувствовалась под моими губами, врезалось в меня с силой, которой я не ожидал,