Валсидал почувствовал нестерпимый приступ дурноты. Некоторое время он стоял, обнявшись с шершавым стволом дерева, отчаянно борясь с неожиданно накатившей реакцией обратного пищеварения, и пытался припомнить, что же могло вызвать подобный эффект. Не обнаружив ничего особенного, загрустил. Последним донором была неудавшаяся упырица, которая вместо того, чтобы помогать своему создателю охотиться, холить его и лелеять, бродит неизвестно где и пугает местное население лопатой, которую он, между прочим, стащил из села с риском для жизни. Масштаб черной неблагодарности потряс вампира до глубины души. Однако надо было убираться отсюда подобру-поздорову, пока селяне, обозленные восставшей из могилы ведьмой, не отправились на поиски шутника, которому пришла в голову светлая мысль сначала умертвить девушку, а затем поднять ее из гроба. Что-то в глубине души вампира подсказывало, что местные при встрече вряд ли поднесут ему символический ключ от деревни вкупе с расшитой золотом бархатной подушечкой и уж точно не вручат букет цветов, перевязанных атласной лентой. Скорее всего, это будет радостная встреча нежити с вооруженными деревянными кольями людьми, а ее не вернувший былую форму вампир явно не переживет.

Валсидал судорожно сглотнул, вспоминая неблагодарную девицу. Уходить в одиночку было не с руки. Куда бы он ни пошел, придется питаться исключительно подножным кормом, а зверье передвигается гораздо быстрее человека. Да еще по следу наверняка пустят кого-то из охотников на нежить. Неожиданно он ощутил себя в хрупком девичьем теле. И без того измученный организм содрогался в мучительных рвотных спазмах. Рядом в неловких попытках утешить суетился какой-то подозрительный мужик, одетый только в подозрительные белые хлопья непонятного происхождения. Лицо любителя погулять по лесу без одежды могло перепугать до мокрых штанов не только слабонервных, но и людей покрепче. И действительно, необычно вытянутые вперед лицевые кости наводили мысль скорее о звериной морде, чем о человеческом лице. Наличие выступающих клыков только усиливало впечатление.

Доверчивость девушки поразила вампира до глубины души. Что бы ни происходило в лесной чаще между обнаженным субъектом и неудавшейся упырицей, это не было похоже на встречу хищника и жертвы. Нормальные женщины, завидев подобного монстра ночью в лесу, улепетывают со всех ног, оглашая окрестности истошным визгом. А эта ничего, прислонилась к деревцу, и все. Видимо, инстинкт самосохранения у местной ведьмы оставлял желать лучшего.

Валсидал потрясенно уставился на звездное небо Безымянного леса. Оказалось, он упал на землю и совершенно не помнил, как это произошло. Откуда-то из кустов вылез небольшой зверь, размером с обычную дворовую собачонку, только гораздо клыкастее, и осторожно куснул вампира за безвольно лежащую кисть. Зверь был голоден и надеялся, что найденное существо мертво, а значит, удастся набить тощее брюхо раньше, чем о нежданной поживе узнают более грозные обитатели лесной чащи. Вампир скосил на мелкого хищника взгляд своих медовых глаз. Вставать было лень, но и терпеть чьи-то наглые посягательства на свой довольно потрепанный, но тем не менее нежно любимый организм он не собирался. Худая кисть с острыми ногтями лениво мазнула зарвавшегося хищника по морде. Последний, жалобно взвизгнув, отпрыгнул в сторону и с досадой уставился на так некстати ожившую жертву с безопасного расстояния.

Валсидал вовсе не собирался гнаться за мелкой нечистью и мстить за укус, но ему хотелось выразить свое возмущение несправедливостью жизни хоть кому-нибудь.

— Ох уж эти мне женщины, — задумчиво протянул он. — Стоит только мужчине отлучиться на минутку, тут же находится какой-нибудь небритый тип и начинает вертеться рядом. И главное, где она нашла эту отвратительную личность? Хотя… мы же в Безымянном лесу, тут особо не повыбираешь, ассортимент не тот. С другой стороны — я же лучше? Конечно, я лучше. А она меня лопатой… От него ее тошнит, но она позволяет ему находиться рядом. И где, спрашивается, логика?

Впрочем, по его личному мнению женщины и логика почти никак не сочетались. Он даже не стал бы ставить рядом эти понятия в одном предложении.

— С другой стороны, мужчину найти в Безымянном лесу — проблема. Наверное, пришлось брать что было.

Сделав такой вывод, вампир приободрился. Конечно, первый опыт общения с упырицей оказался неудачным, но это вполне можно списать на растерянность новообращенной после пробуждения. Да и раньше ему как-то не приходилось становиться создателем нежити. Первый опыт вполне мог оказаться неудачным. Наверное, следовало, как писали в некоторых легендах, закопаться на дневной отдых вместе со своим созданием. Но кто же знал? Пособия по созданию упырей или не написали, или оно просто не попадалось Валсидалу на глаза; гадай теперь, что именно сделал не так. Хотя если сейчас покойница вполне терпимо относилась к присутствию уродливого мужчины и не стремилась вырвать ему глотку в приступе безудержного голода новообращенной нежити, то уж к своему создателю наверняка отнесется радушно.

Вампир рывком поднялся на ноги. Зверь, как раз наладившийся повторить неудачную попытку оторвать себе какую-нибудь часть философствующей добычи, шарахнулся в сторону, зарычал и оскалился из кустов, сверкая красным отблеском в глазах.

— И ты туда же! — сам не зная на что, обиделся вампир, лишивший мелкую нежить сытного обеда. — Ну и сиди здесь один.

Валсидал сделал несколько шагов, но тут понял, что понятия не имеет, где именно сейчас находится созданная им упырица. При ментальном контакте удалось увидеть ее в компании деревьев и странной личности. Первых в лесу было пруд пруди, а потому за ориентир их принимать нельзя. Компаньон же укушенной ведьмы хоть и имел примечательную внешность, но где его искать, было совершенно непонятно.

— Так где же ее искать? — недоуменно развел руками новоиспеченный создатель воинственной упырицы. — Ну не прочесывать же лес?

Прочесывать лес было долгим и бесперспективным занятием.

Притаившийся в кустах хищник воспрянул — его будущая трапеза изваянием застыла на месте. Нечисть даже сделала несколько шагов поближе на трясущихся от нетерпения лапах, но испугалась, что жертва заметит и ускользнет, поэтому тяжело вздохнула, облизнулась и уселась, вывалив ярко-розовый язык.

Пребывавший в полной растерянности Валсидал задумчиво почесал затылок, что само по себе было делом нелегким. Во время пребывания в антисанитарных условиях в камере Сартакля волосы успели позабыть о существовании расчески и спутались в такой колтун, который приводил в отчаяние даже видавших виды местных вшей. По-хорошему стоило, конечно, связаться с Мербом и поинтересоваться, что пишут о способах поиска непокорных упырей в старых манускриптах. Но недавний опыт общения с домашним демоном явственно свидетельствовал о несостоятельности последнего в подобных вопросах. Значит, лишний раз дергать его не стоило. По крайней мере, пока.

Вампир тяжело вздохнул. Изведенный долгим ожиданием последнего вздоха жертвы, мелкий хищник нетерпеливо дернул пушистым хвостом и пододвинулся ближе. Валсидал попробовал еще раз дотянуться до строптивой подопечной, может, удастся разглядеть хоть какие-то ориентиры, хотя надежды на это практически не было никакой, так как местность вокруг была сплошь незнакомая. Чтобы узнать какой-то ориентир, нужно иметь колоссальное везение, а судя по тому, сколько времени он провел в Сартакле, с везением у вампира плоховато. Мужчина сделал медитативный вдох-выдох, медленно сосредотачиваясь на растрепанном белокуром образе покусанной ведьмы. Мысль текла вязко и тягуче, словно патока, но девичья фигура в воображении складывалась вполне узнаваемая, и даже аппетитней, чем была во плоти. Особенно удалась лилейно-белая шейка с соблазнительно пульсирующей голубой жилкой. Затем картинка сменилась. Почему-то хрупкая девичья шея обросла мышцами явно мужского происхождения и перетекала во внушительный разворот обнаженных плеч. Пока вампир удивленно таращился на предъявленную часть мужского тела, мучительно гадая, все ли в порядке у него с половой ориентацией после долгого заточения (суровый Сартакль способен изменить кого угодно), в нос явственно ударил волчий мускусный запах, а во рту Валсидал с удивлением обнаружил металлический вкус крови. Удовольствие проголодавшегося вампира от потребления вожделенной крови, к тому же удивительной силы, оказалось настолько велико, что он опрокинулся на спину и принялся кататься по земле в невыразимом экстазе.