Так мы и поступили.

Я весь день не выпускала из рук телефон. Он молчал.

Мама вернулась с работы к вечеру, застав нас с папой за просмотром дорамы про врачей. Я никогда не была фанаткой разрезания людей в кадре, но тут увлеклась – что угодно, лишь бы не думать о том, почему Чон Мин все не звонит. Увидев меня, моя непрошибаемо-идеальная мама охнула, бросилась ко мне и обняла, упав на диван рядом со мной и папой.

–Юн, ты дома,– зашептала она, поглаживая мою спину.

Она никогда не была такой нежной, и это было странное ощущение, словно за последние дни воВселенной сдвинулись какие-то тектонические плиты. Мир вокруг меня принимал странные формы. В саду росли розы, мама прижимала меня к себе, отец понимал, как никогда. Я побывала в кафе, баре, лавочке доброй удачи, отеле и полицейском участке. У меня появился любимый мужчина. Блеклый безопасный мир, в котором я восемь лет рассчитывала прогноз бацзы на каждое действие, трещал по швам, и если он стал таким под угрозой смерти, то оно того стоило.

Я обняла маму в ответ и расплакалась. Она ни разу не обнимала меня вот так – горячо, по-настоящему,– с тех пор, как произнесла свое пророчество.

–Мне кажется, вам надо поговорить,– тихо сказал папа, не отрываясь от хирургов, которые спорили на экране.

–Нет.– Мама помотала головой.– Нет! Потом. Давайте смотреть. Я так устала! Сплошной расчет финансовых потоков, и хоть бы один глубокий анализ жизненного пути! Нет, сегодня только деньги были у людей на уме.

Я принесла ей еды с кухни, и мы втроем ели прямо на диване. Мы с папой пересказали маме, что происходило в сериале. Телефон не звонил.

Тревога догнала меня к ночи. Я с трудом задремала, но быстро проснулась – показалось, что в комнате кто-то есть. У меня вырвался вскрик, прежде чем я успела хоть что-то сообразить, но оказалось, меня напугала тень клена из нашего сада.

Собственный вскрик меня обрадовал: японяла, что, напади кто-нибудь сейчас, я бы дралась. Вырывалась, билась, царапалась. Любовь разморозила мое заледеневшее от многолетнего страха сердце – любовь Чон Мина, любовь отца, любовь матери.

Остаток ночи я ворочалась, вздрагивала, не находя себе места. Звук телефона был включен на максимальную громкость, я бы не пропустила звонок, но все равно прислушивалась даже во сне. Этот же обостренный слух заставил меня окончательно проснуться, когда поздним утром встала мама. Я слушала, как она собирается в салон, но не пошла к ней – боялась как-нибудь выдать себя. «Мама, сегодня вечером между девятью и полуночью я могу умереть, не поминай лихом свою единственную дочь, хорошего дня!» Я зябко завернулась в одеяло и лежала очень тихо, пока мамины шаги в доме не стихли. На улице зашуршал гравий под колесами ее машины, и снова наступила тишина.

«Я выживу»,– пообещала я себе, стараясь не давать волю пессимизму, который нашептывал, что у четырех моих предшественниц это не получилось. Вся надежда была наЧон Мина, который сейчас, наверное, бегает по городу и ищет преступника, пытаясь спасти меня. А вдруг с ним что-то случилось? Он обещал вернуться, но что такое наши обещания перед лицом судьбы!

Чтобы хоть как-то унять страх, сжиравший меня изнутри, я обратилась к проверенному средству: впервые за много дней разложила бацзы. Ли Юн Хи, двадцать лет, Обезьяна, знак Ян, стихия дерева. Я внимательно прочла прогноз для моего знака в брошюре «Календарь благоприятных дат – 2024»:

«День земляной Змеи. Подходящий день для деловых переговоров. Любые судебные разбирательства закончатся выигрышем. Хорошо заняться возвращением долгов, а некоторые должники сами изъявят желание погасить старые обязательства. День пройдет под знаком „закрытие“, он предназначен для подведения итогов и завершения старых дел».

Прогноз лишил меня остатков мужества. Раз всему сегодня так или иначе придет конец, нечего и пытаться что-нибудь сделать. Я села посреди гостиной в позу для медитации, положила перед собой телефон и просто ждала. Буду сидеть здесь, пока Чон Мин не позвонит. Страх делает нас суеверными, мне нужно было срочно во что-нибудь поверить, и я поверила в это: не сдвинусь с места, пока не услышу звонок. Меня сразу немного отпустило. Судьба ведь не позволит мне сидеть тут вечно? Она увидит, как я смиренно жду, и поможет мне. Пока я слушалась маму и не влюблялась, все было хорошо, значит, такие закономерности – не выдумка. Мне захотелось искупить грехи, стать покорной, идеально послушной, вдруг жизнь тогда пощадит и меня, и моего любимого?

–Юн Хи,– позвал отец.

Я вздрогнула и посмотрела на него. Колени страшно болели, спину я уже давно не чувствовала, голод накатывал и отступал, но я весь день упорно не смотрела на часы. Сейчас я невольно скользнула взглядом по настенным часам и поняла, что сижу так уже семь часов, как медитирующие монахи. Вдруг я заснула сидя? Я торопливо проверила телефон. Пропущенных вызовов не было.

Папа сел на ковер рядом со мной. Смотрел так, будто не решается что-то сказать, и у меня опять возникло чувство, что он понимает меня лучше всех.

–Что такое?– Папа мягко сжал мое плечо.– Почему ты здесь?

Я молчала. Мне хотелось упасть на ковер и проспать весь вечер, чтобы злой рок до меня не добрался.

–Жду звонка,– прошелестела я.

Очень хотелось пить, но для этого пришлось бы пошевелиться, а у меня не было на это сил.

–Звонка от того парня?

–Я пообещала,– хрипло сказала я.– Такое условие. Я пообещала ему. Если я не буду выходить, пока он не позвонит, с ним ничего не случится.

Папа долго смотрел на меня, и это был взгляд любящего отца – он не смотрел так, даже когда мне было десять.

–Недавно я прочел в интернете статью,– негромко сказал он.– Статью о собаках. Она мне понравилась.

Я устало прикрыла глаза. Вот уж нашел тему, чтобы меня отвлечь! У нас дома никогда не было собак – мама боялась, что они погрызут мебель.

–Ученые разделили собак на три группы,– как ни в чем не бывало начал папа.– Одну группу ничем не беспокоили, а собак из двух других помещали в специальные боксы и били током. При этом собаки второй группы могли ткнуться мордой в некую точку в боксе и вырваться на свободу. А собак третьей группы, что бы они ни делали, продолжало бить током. Потом собак из всех трех групп поместили в общей комнате, где по полу шел ток. Чтобы выбраться оттуда, надо было перепрыгнуть через маленькую перегородку. Как думаешь, что было дальше?

–Они выбрались,– выдавила я.

Папа, как я и думала, покачал головой.

–Те собаки, которые в прошлый раз вообще не получали ударов током или могли выбраться, нажав на определенную точку, быстро соображали, как быть, и перепрыгивали перегородку. Но те, которые в прошлый раз ни на что не могли повлиять, сначала скулили и метались, а потом ложились на пол, хотя он продолжал бить их током. Они разуверились в своих силах настолько, что даже страдания не могли вернуть им жажду действовать. Они научились быть беспомощными и переучиться уже не смогли.